Королевский променад (СИ)

— Корни деревьев проросли сквозь меня, — проговорил Глозель. — Чем наглядно показали несостоятельность мнения, что древние легенды чаще всего не имеют под собой подоплеки. В тельмарской школе меня учили, что живые деревья из летописей — это особые способы маскировки нарнийских диверсионных отрядов. Пробел в моем образовании был заполнен… несколько болезненно.

— Я не знала, — растерянно сказала Сьюзен; его попытки шутить над тем, что с ним произошло, ставили ее в тупик. Она и не думала даже о том, что творилось с ранеными тельмаринами. — Каспиан искал тебя, потому что ты его спас?

— Я его не убил. Это другое, — он глянул на нее и усмехнулся. — Вот только не надо меня жалеть.

— Жалость — это к Люси, — возразила Сьюзан.

— Но именно тебя назвали великодушной, — Глозель лег на спину на ступеньки. Сьюзен это казалось диким: сочетание изысканных манер двора и подобное поведение, напомнившее Шасту, когда тот впервые оказался во дворце. У Тельмара другая культура, напомнила себе Сьюзен. И у американцев тоже.

========== Часть 3 ==========

Сьюзен, как в детстве, с любопытством побежала по коридорам, чтобы осмотреться, ведь о человеке столько может рассказать внутреннее убранство жилища! Впрочем, сама она не хотела бы, чтобы кто-то судил ее по той крохотной комнате, в которой ей приходилось жить, гораздо лучше было бы проводить по комнатам и галереям Кэр Параваля. В доме у Глозеля пусто, это самое первое впечатление, и Сьюзен было неуютно заглядывать в голые комнаты. В доме профессора Керка пустой стояла лишь одна комната, в которой и находился укрытый белой тканью платяной шкаф; Пэвенси всегда жили в маленьких домах, набитых памятными вещами. У него здесь ничего нет поистине дорогого и личного, сказала про себя Сьюзен. Только оружие да три кольца, оставшиеся на его пальцах при перемещении из Нарнии — перстень генерала, кольцо с родовым гербом и тархистанское, исписанное изнутри восхвалениями богине Таш: символ того, что под его командованием находились наемные войска из Ташбаана. Она как-то спрашивала у него о том, почему Тархистан прислал войско, ведь потомки Тисрока не подчинялись нарнийским королям. Глозель, неприятно усмехнувшись, ответил, что это неподчинение дорого стоило Ташбаану, и наемники — лишь малая часть платы за иллюзию независимости: власть Тельмара при королях была незыблемой и безграничной. Глозель следовал за гостьей по дому, и хотя Сьюзен бежала, а он не торопился, он почему-то не отставал от нее ни на шаг.

Они оказались в спальне, и Сьюзен сама закрыла дверь за ними обоими и обернулась, прямо взглянув Глозелю в глаза. Она не заходила так далеко прежде: романы заканчивались для нее всегда в гостиных чужих домов за светской беседой, пронизанной нитями намеков, но с тельмарином недосказанностям не было места — все чувства, ощущения, мысли были слишком чистыми, дистиллированными, без малейшего налета здешней цивилизации. Они знали слишком много, чтобы им была позволена такая роскошь, как ложь: тысячелетняя королева и неверный военачальник, унаследовавший от своих предков-пиратов гораздо больше, чем могло бы показаться.

Глозель неслышно переступил с ноги на ногу, потом протянул Сьюзен руку, и когда та вложила свою ладонь в его, закрутил ее, как в танце, и прижал к себе.

— Ты слишком храбрая для королевы, — сказал он. — Второй раз подряд принимаешь мой вызов.

— Для королевы Тельмара — может быть и слишком, — в тон ему отозвалась Сьюзен и потянулась наверх, чтобы его поцеловать. Он снял со Сьюзен платье через голову, не обратив внимания за застежки и пуговицы, провел кончиками пальцев по ее талии, осмотрел плечи, и Сьюзен показалось, что с таким видом на рынке выбирают лошадей, о чем она Глозелю немедленно и сказала. Тот только усмехнулся и мотнул головой:

— На тебе нет отметин и шрамов, — сказал он. — Тебя берегли, это правильно. Теперь тебя беречь буду я.

Сьюзен никогда прежде не была с мужчиной, ей всегда хотелось, чтобы первым был кто-то особенный, а когда она правила Нарнией, кругом было слишком мало людей, а из правителей, достойных ее и ее титула, ей никто не нравился. Они никогда не обсуждали в кругу семьи, но Сьюзен знала о том, что Питер и Эдмунд, вернувшись из похода на великанов и с переговоров с морскими жителями, почему-то почти месяц друг на друга не глядели, а Люси по секрету сказала Сьюзен, будто Питер повстречал дочь колдуна, и потому поход так затянулся, а Эдмунд несколько недель не вылезал из моря, и две русалки приняли человеческий облик.

— Две? — недоверчиво переспросила Сьюзен, зная, что те становятся похожими на людей только в случае истинной любви.