Королевский променад (СИ)

Они несколько секунд смотрели друг другу в глаза, потом Глозель поклонился и ушел, а Сьюзен, добравшись до своего стола, рухнула за него, обхватив лицо руками. К ее ногам падали наследники престолов, визири зачитывали ей длинные письма тархистанских царевичей, в которых те витиевато выражали свое восхищение, не говоря уже об однокурсниках Питера, обещающих ему все звезды небесные, если он только скажет своей сестре, что Майкл из его группы или Сэм из параллельной — достойные парни; так почему же сердце колотится так, что словно скоро выпрыгнет из груди, только сейчас? Глозель немолод, лицо исполосовано шрамами, он был ее врагом в Нарнии, служил узурпатору, предал своего правителя — и пускай Мираз был их противником, это не оправдывает предательства.

Но Аслан благословил его, пообещал ему добрую судьбу за его храбрость, а Каспиан рассказывал, что Глозель не убил его, когда была такая возможность. В отличие от прочих лордов, Глозель сражался в одном ряду со своими солдатами, а не бежал верхом, возглавляя отступление, когда появился оживший лес. И… сможет ли Сьюзен быть с тем, кто ниже ее, кто не участвовал в битвах, не имел честь лицезреть великого Льва? В конце концов, Глозель вполне искренне и серьезно называет ее королевой, хотя и говорит, что не является ее подданным.

Вечером они снова встретились: еще раньше договорились вновь отправиться в университет на кафедру, а историкам точно безразличны дела сердечные. Глозель вел себя так, словно ничего не изменилось, а для Сьюзен изменилось все: каждое действие его стало наполнено новым смыслом, не оставляющим никак их других объяснений, его прямой взгляд, прикосновения — как она раньше не замечала?

Также, как не замечал ее брат, пока она ему сама не сказала. Все же эта невнимательность у них семейная.

Глозель, в отличие от практически всех американцев, не курил и гордился этим. Сьюзен всегда нравились мужчины, особенно офицеры, которые курили красиво, им это шло, но зато из-за отсутствия горькости от дыма и табака поцелуй выходит еще более настоящим. Глозель был к тому же совершенно трезв, что тоже непривычно: в Америке парни оставляют себе путь к отступлению в виде фразы «я выпил, не соображал, прости»; тельмарин же показывал, что его решение принадлежит ему полностью, и ему не нужны уловки или ширмы в виде алкоголя. Сьюзен ответила на поцелуй, тем самым соглашаясь, и погладила его по щеке, чувствуя пальцами границы шрамов.

Питер заметил, что она повеселела и успокоилась, но решил, что это из-за успеха какой-то там статьи. Сьюзен в веселом ужасе смотрит на свое отражение в зеркале — бледные щеки, красные губы, глаза блестят, и поражается тому, что никто не замечает в ней перемен.

Сьюзен Пэвенси вошла в дом на Третьей улице впервые, огляделась — чем-то напоминает дом профессора Керка. Дверь была приветливо открыта, но как только Сьюзен захлопнула ее за собой, помещение погрузилось в полумрак, только со второго этажа сквозь проемы между толстыми перекладинами перил падали лучи, видимо, попадавшие в большие окна наверху.

— Защищайся, — из тени выступил Глозель с двумя мечами, один протягивал ей, держа за лезвие. Сьюзен смерила его взглядом, быстро нагнулась, расстегнула туфли, шагнула вперед и взялась за рукоять. Она не любила мечи и сабли, предпочитая лук и кинжал, но даже король Эдмунд не побеждал ее с легкостью. Сьюзен помнила, что Глозель побеждает выносливостью и сменой рук, значит, победить его надо до того, как она устанет. Он тельмарин и не ждет, что женщина будет уметь сражаться.

Он ждал. Видимо, Питер просветил его насчет нарнийских обычаев. Сьюзен была намного слабее, но и легче, потому всполохом металась перед Глозелем в своем алом платье, заставляя его крутиться на месте и отступать — она пользовалась тем, что он не бьется в полную силу, боится ее задеть; сама она нисколько не опасалась, понимая, что воин его мастерства никогда не позволит до себя дотронуться. И Глозель отступал. Вверх по лестнице, где его рост снова играл против него, но, заигравшись, Сьюзен неудачно шагнула по ступеньке и подскользнулась, Глозель мгновенно перебросил меч в левую руку и схватил Сьюзен за локоть, рванул на себя.

— Мы слишком близко, чтобы продолжать поединок, — заметила Сьюзен. — Сдавайтесь, генерал. Вам не впервой.

— Отчего же, — Глозель поднял бровь. — В прошлый раз битва окончилась без меня, а очнулся я уже в новой стране.

— Разве? — Сьюзен попыталась вспомнить, но точно, Глозеля она видела в ходе битвы и во время благословения Аслана.

— Я обязан Каспиану и вашей сестре, — отозвался Глозель. — Каспиан отправился на мои поиски в лес, а ваша сестра исцелила меня. Я был удивлен, когда понял, что жив.

— Ты был ранен? — Сьюзен села на ступеньку, потянула его за собой, положила меч рядом.