Королевский тракт

Убии еще вчера перестали реагировать на обстрел отсюда, потому что попасть в одну из бойниц было нереально, а один-два стрелка — больше на вышке просто не помещалось, — не могли создать такую плотность обстрела, чтобы это стало по-настоящему опасным.

— Мой ярл, твой завтрак?! — решил напомнить воин откуда-то снизу, еще через минуту, так и не дождавшись ответа.

— Ага, как же, волнуешься ты за меня… — негромко, только для Гильмо прокомментировал ситуацию ярл, на волне этого неожиданного веселья (все еще с добродушной улыбкой на лице), и кивнул смущенному Гильмо вниз, и тот с радостью ухватился за этот предлог.

— Мы сейчас придем! — выглянул он в открытую створку с обратной, безопасной, стороны вышки, и подыграл в предложенном спектакле. — Ну да, господин, мы же сразу ушли, как за тобой прислали. Воины и правда хотят есть. Да и я бы уже…

Завтрак, обед или ужин ярла — на самом деле практически всегда были рассчитаны еще и на сопровождение. Шестеро его телохранителей во главе с Гильмо, а так же — оруженосец, повар и конюх, — считались личной пусть и не полной «дюжиной», питались вместе с ним и получали за беспокойство двойное, по сравнению с остальными придворными воинами, жалованье.

* * *

Площадка у подножия холма была дополнительно укреплена. Доступ к единственному пологому склону, надежно защищал фактически самый настоящий — пусть и сравнительно небольшой, но — неплохо укрепленный форт.

Широкую насыпь высотой примерно в сто-сто двадцать сантиметров, завершал привычного вида двухметровый частокол, а вокруг еще и шел ров, почти такой же глубины и ширины. Все это в свою очередь было подведено под плоскую деревянную крышу, на случай поджога покрытую слоями дерна и глины.

С остальным лагерем форт был соединен почти 40-метровым крытым переходом, поэтому обстрел из города во время переброски подкреплений или доставки обедов был бесполезен.

Когда мы спустились, на небольшой площадке в центе, вокруг главного кострища, собрались все мои телохранители и почти весь здешний гарнизон. Три дюжины фризских ветеранов, при необходимости способные обороняться настолько долго, чтобы любые штурмы вообще теряли смысл.

Традиции вставать в присутствии начальства здесь не существовало, поэтому при моем появлении ни кто не стал суетиться. Но вот то, что все они нетерпеливо пялились в сторону двух больших котлов, однако не ели без меня — вот это как раз и было проявлением уважения.

Судя по запаху, предстояло наслаждать плодами очередного эксперимента на тему воды, проса и …ага, рубленой козлятины.

При здешнем изобилии и дешевизне самых разнообразных специй — вполне ничего. Просто с детства предпочитаю все это мелкорогатое лишь в виде шашлыка, а потому диета это до чертиков надоела.

Благодаря присутствию высокого начальства, походный казначей расщедрился на довольно неплохое вино, и на самом-то деле именно оно вызывало повышенный энтузиазм вояк.

Большинство к этому моменту собрались вокруг будущего застолья, и лишь дюжина самых невезучих — скорее всего, — просто дежурный «десяток», сейчас топтались вокруг здоровенной ямы у северо-восточной стены, выглядящей довольно чужеродно на фоне местного аккуратизма.

Время от времени в ней раздавался шум, и тогда кто-то из них начинал тянуть за одну из многочисленных веревок, выдергивал первую, потом — вторую тяжелую корзину с землей — и, подхватив их на манер коромысла, воин стремительно убегал куда-то в сторону лагеря, а его место занимал следующий из товарищей по несчастью.

Через минуту-другую все повторялось.

Работы шли уже четыре дня, не прекращаясь ни днем, ни ночью, и по всему выходило, что еще сегодня утром ход должен был дотянуться до одной из городских башен Убайды.

Осознав, что особого желания хлебать густую, наваристую похлебку нет, я подхватил обычную солдатскую чашу с вином, взял твердый кусок подсохшего походного хлеба, и полкруга бараньей колбасы.

Она была намного вкуснее обычной солонины, к тому же в хорошо прокопченном виде даже в жарком и сыром климате могла храниться до двух лет.

Именно поэтому из большей части забиваемого «в запас» скота, отборную вырезку пускали на что-то вроде «бастурмы»[83], а остальное — крошили, смешивали с солью и специями — и набивали полученной ароматной массой кишки и желудки, что и давало несколько видов отличных колбас.

Знак, что есть уже можно, был легко расшифрован. Все свободные от работы тут же накинулись на свой законный — то ли поздний завтрак, то ли ранний — обед. Не забывая впрочем, о достоинстве.

Сам я отправился к «яме», а точнее — началу своей первой минной галереи.

В этот момент снизу как раз раздался чей-то требовательный голос, и вместо того, чтобы тянуть, один из воинов наоборот — опустил вниз несколько коротких слег, не больше полутора метров длиной. Учитывая, что понадобилось их всего лишь шесть штук, речь шла, скорее всего, лишь о прокладке очередного отрезка подземного хода.