Королевство на грани нервного срыва

Но ее не было – такой. В кувшине оставалась грязноватая, затхлая вода. Ладно, ничего. Я провела над нею ладонью, очищая, и выпила.

И сразу меня потянуло в сон. Все-таки, когда ты занимаешься исцелением, то тратишь силы. И я так и заснула – сидя, с Салли, положившей голову мне на колени.

Мне снился мир Люция. Мальчика с Собакой. Люций ушел от родителей, покинул защитную зону и сейчас буквально шагал навстречу своей смерти. Вокруг него клубились полчища червей, ядовитых сороконожек, жуков и прочих тварей, но они не смели его коснуться. Я поняла почему – Люций раскалил себя, как мартеновский металл. Собака бежала в отдалении от него, и глаза ее слезились.

– Собака, – он повернулся к ней. – Тебя не тронут.

Над Люцием навис червь.

– Я посланник его величества, – просипел червь. – Что вы хотите?

– Я хочу видеть вашего короля.

– Вы слишком опасны.

– Тогда я испепелю вас всех и так или иначе доберусь до вашего короля.

– Хорошо, мы проводим вас.

Люция привели в развалины, там стояло нечто вроде трона с балдахином. На троне сидел огромный жук.

– Кто осмелился побеспокоить меня? – взревел жук.

– Я, – сказал Люций. – Я пришел мстить за мир, который вы уничтожили.

– Месть припоздала. Этот мир не возродить.

– Да я знаю, как и не вернуть к жизни мою сестру Оливию. Но сделать хоть что-то – лучше, чем ничего не сделать.

Люций моргает – и жук разлетается на куски. Золотистый червячок, укрытый в этих бутафорских доспехах, пытается сбежать, но Люций давит его:

– Прощайте, ваше величество.

И тут же все насекомые начинают умирать. Они рассыпаются в прах и пыль, расползаются по швам. Поднимается сильный ветер и сгоняет прочь эту пыль, а когда ветер утихает, планета чиста от захватчиков, искорежена, изуродована, но чиста.

– Люди! – машет рукой Люций, прижимая к себе Собаку. – Их больше нет! Совсем нет!

Видно, как силовые купола над последними прибежищами людей исчезают, и люди выходят на свою, теперь уже точно свою планету.

– Люций! – мама и папа бегут к своему невероятному сыну, но обнять его боятся – он все еще раскален, как металлическая плашка. Вместо этого они обнимают Собаку: – Смотри, Собака, какой он удивительный.

Поздним вечером этого дня на планете все еще светло. Люди празднуют свое освобождение, танцуя и сидя у многочисленных костров, поглощая консервированные продукты и вина.

– Люций, – мама ласково гладит сына по спине. – Ты герой. А у героев своя дорога. Куда ты хочешь уйти от нас? Я ведь это чувствую.

– Я пойду по параллельным мирам, – говорит Люций. – Я буду искать девушку, похожую на мою сестру, и уничтожать инсектоидов, если они где-то захватили мир. Мне будет очень одиноко без вас, но остаться я не могу. Словно у меня крылья, и они зовут меня в путь.

– В путь, – повторяю я и просыпаюсь.

Салли тоже не спит и смотрит на меня чудесными глазами цвета крепкого чая с искорками-золотинками.

– Люция, – говорит она. – На свете нет столько благодарности, сколько в моем сердце.

– Да ладно тебе. Скоро нас здесь уже не будет, и ты увидишь мир, в котором есть место прекрасным вещам. Например, салату оливье. Кстати, я ужасно голодна.

– Эй, – кричу я. – Кормить нас собираются?

– А как же – входит толстопузый охранник, – вот, пожалте, суп-пюре из курицы, жюльен, окорок…

– Неплохо. Мы тут поедим.

– А когда изволите осмотреть нашу обитель скорби?

– После обеда.

– Ах! А это Дырявая Салли? Вы ее исцелили! Матушка-вседержительница, у меня жена к постели двадцать лет прикована, что хотите отдам, только исцелите.

– Хорошо. Но ведь это надо ехать в город?

– Да, это мы организуем.

– Голубчик, мы только пообедаем. Энергия восполнения требует.

– Как же, как же. – Но при этом толстопузик не ушел. Прислуживал при обеде и просто ел меня глазами.

Потом нас представили коменданту, он тоже был потрясен видом Салли, быстро соорудили баркас, комендант поехал с нами, и мы договорились, что пока я буду жить в семье охранника.

Конечно, я исцелила его жену. Там со спинномозговой жидкостью были проблемы. Она так плакала от радости, что я еле ее успокоила. Заодно я вылечила коменданта крепости: у этого симпатичного мужчины было уродство – огромное багровое родимое пятно. Я свела его за секунду, и комендант – звали его Маттео Пострео – стал ходить за мной как привязанный.

А ходить приходилось много. И принимать у себя больных. Прошел месяц, прежде чем я смогла собраться домой. Со мной ехали Салли и комендант, сложивший полномочия и безумно в меня влюбленный. Помню, как это было:

– Госпожа моя! – отбросив зеркало и рыдая, он пал к моим ногам. – Я твой раб до последнего вздоха и твой верный пес. Не гони, позволь служить тебе!

Он так рыдал, что мне стало неудобно:

– Мессер Маттео, полно вам. А кто же комендантом будет?

– Король назначит! А я увольняюсь. Все! Отныне я ваш телохранитель и не позволю волосу упасть с вашей головы!

– Я лысая.

– Все равно. Донна Люция, повелевайте мной!

Тогда же он провел для меня экскурсию по камерам.