Королевство Саудовская Аравия. История страны, народа и правящей династии Аль Са’уд

События разворачивались так. Еще в октябре 1924 г. К. Хакимов через доверенного ему человека смог передать Халиду, командующему войсками Ибн Са’уда, письмо следующего содержания: «Правительство СССР, провозгласившее и со всей полнотой осуществляющее принципы полной самостоятельности мелких национальностей, назначив меня своим представителем в Королевстве Хиджаз, где мы имеем обычные интересы, установило дружеское сношение с частью народа Аравии. Пользуюсь присутствием Вашего Превосходительства в Мекке, чтобы просить довести до сведения Его Величества султана Неджда, что мы не видим препятствий к установлению дружеских сношений между обеими странами и полагаем своевременным обмен мнениями по этому вопросу» (249).

26 марта 1925 г. К. Хакимов телеграфировал в НКИД, что «под предлогом исполнения религиозных ритуалов» он мог бы отправиться в Мекку, что «дало бы возможность установить прямой контакт с Ибн Саудом» (250). Отвечая на эту телеграмму (30 марта), наркоминдел писал, что против его поездки в Мекку «под видом богомольца» возражений не имеется. Акцентировал внимание К. Хакимова на том, чтобы он, «соблюдая политическую осторожность, использовал эту поездку для установления связей с Ибн Саудом и выяснения его намерений» (251).

Рано утром 10 апреля 1925 г. К. Хакимов в компании с персидским и голландским консулами-мусульманами отправился в Мекку. Вечером того же дня встретился с Ибн Са’удом и «имел с ним продолжительную беседу». Докладывая в Москву о результатах встречи, информировал, что в ходе состоявшегося разговора он поднимал вопрос об установлении нормальных двусторонних отношений. На что Ибн Са’уд отвечал, что вопрос этот считает «в принципе решенным в положительном смысле». Вместе с тем, говорил, что «практическое его осуществление тесно связано с положительным исходом текущей войны». Ибо в противном случае он не сможет принять у себя не только большевиков, которых во многих странах побаиваются, но и «вообще кого-либо через голову англичан» (тогда еще действовал его договор с ними от 1915 г.) (252).

В этом донесении К. Хакимов сообщал также, что его переговоры с ‘Абд ал-‘Азизом Аль Са’удом, с которым он встречался дважды, «выявили заинтересованность» Ибн Са’уда в «посещении Мекки паломниками из СССР». Паломничество, в том числе мусульман из России, отмечал К. Хакимов, являлось важной статьей дохода и властей, и жителей Хиджаза, и поэтому данный вопрос представлял повышенный интерес для Ибн Са’уда. «Его предложение сводилось к тому, — указывал К. Хакимов, — что он примет от нас официальное лицо, которое займется защитой интересов наших паломников во время хаджжа». Карим Хакимов, как следует из его донесения, высказывался в том плане, что «массовое и организованное участие наших мусульман в паломничестве… возможно лишь в случае установления между СССР и Эр-Риядом нормальных двусторонних отношений, при которых официальные лица СССР могли бы нести функции по защите интересов наших граждан» (253).

Г. Чичерин высоко оценил работу, проделанную К. Хакимовым в Мекке. «Столь удачно организованная и проведенная Вами поездка в Мекку, — писал наркоминдел (18.06.1925), — значительно обогатила нашу информацию о действительном положении Ибн Сауда и о его намерениях. С точки зрения установления… контакта с Саудом эта поездка также дала хороший результат» (254).

Надо сказать, что стратегия и тактика дипломатии Советской России в Аравии в 1920–1930-х строилась в соответствии с целями и задачами «восточной политики» партии большевиков — с упором на подрыв престижа «главных антагонистов», по выражению Г. Чичерина, большевистской России в лице Англии и Франции «в глазах мусульманского мира». В ней четко прослеживалась линия на призыв «эксплуатируемых масс Востока» к революции, к выступлению против «колониального и социального гнета», к превращению Арабского Востока в «анти-капиталистический бастион». Использовать в этих целях предполагалось не только национал-патриотические организации и движения, установление отношений с которыми являлось одной из приоритетных задач внешнеполитической деятельности Советской России на этапе после Октябрьской революции, но и религиозные убеждения арабов.