Королевство Саудовская Аравия. История страны, народа и правящей династии Аль Са’уд

При шейхе Мухаммаде, правившим по 1897 г., отмечают хронисты Неджда, род Рашидитов окреп настолько, что, являясь династией правителей одной из областей Северной Аравии, подвластной Са’удам, стал претендовать на весь Неджд. Действуя скрытно, осторожно и терпеливо, Мухаммад ибн Рашид занялся подготовкой к исполнению задуманного им плана. И в течение 18 лет, рассказывает А. Адамов, неустанно трудился над расширением круга своих сторонников и союзников среди племен Неджда. «Щедрыми подарками и гостеприимством привлекал на свою сторону бедуинов». В то же самое время твердой рукой укреплял свою власть в Джабаль Шаммаре. Всех, кто хоть как-то противился его воле, уничтожал физически. Ослушников и бунтарей, как повествует Чарльз Монтегю Даути, известный иследователь Аравии, привязывали за ноги и руки к верблюдам и раздирали на части. Кровь на мечах палачей в годы его правления не просыхала, и обагряла их постоянно. Вместе с тем, он всячески способствовал росту торговли в крае. Дороги в «уделе Рашидитов», как уже называли земли Джабаль Шаммара в племенах Аравии, считались при нем среди торговцев, и местных, и иноземных, самыми безопасными во всей Верхней Аравии. «Грабежей на них не случалось», ибо карались такие «деяния негожие» непременно и строго (77).

Вошла в сказания арабов Неджда и щедрость шейха Мухаммада ибн Рашида. Во дворе своего дворца он повелел установить большую каменную цистерну, доверху наполненную лакомством бедуинов — маслом дихн. Оно в ней «никогда не переводилось», пишет Чарльз Даути; раздавали его людям бесплатно, днем и ночью (78).

Правитель Джабаль Шаммара, также как и правитель Неджда, носил титул эмира и являлся верховным вождем союза племен Джабаль Шаммара. Его личная дружина, по словам путешественников, насчитывала не менее 500 человек; 20 из них состояли при нем телохранителями. «Властными лицами» при дворе эмира сами хаильцы называли его казначея, писца и дворецкого, выступавшего также в роли главного советника шейха Мухаммада.

Эмир Джабаль Шаммара слыл среди племен Северной Аравии образцом гостеприимства. Символом такового являлся, как шутили иноземные купцы, огромный медный котел, в котором готовили еду для гостей. Его с трудом поднимали четверо крепких мужчин. Ежедневно при дворце эмира гостило и питалось до 200 человек. Когда же в Хаиль приходили крупные торговые караваны, то число гостей эмира доходило, случалось, до одной тысячи человек (79).

Дворец эмира располагался в центре Хаиля, численность населения которого составляла в то время 10 тыс. человек. Прием гостей эмир проводил в так называемом кофейном зале дворца, «большом и богато убранном», длиной около 80 футов, с «высокими стенами и мраморными колоннами, подпиравшими деревянный резной потолок, чудной работы».

Увлекательные записки о Неджде и Джабаль Шаммаре тех лет принадлежат перу леди Энн Блант (1837–1917), внучки Байрона и жены дипломата и поэта Уилфрида Скоуэна Бланта (1840–1922). Леди Блант была, к слову, великолепной наездницей и известным в Англии коневодом; хорошо знала арабский язык. Именно она положила начало разведению в Англии лошадей чистой арабской породы. Племенных жеребцов для этих целей приобрела в Джабаль Шаммаре, во время «познавательного, — по ее выражению, — путешествия в Неджд», которое они с мужем предприняли из Бейрута через Сирию и Месопотамию. Эмир Мухаммад, правитель Хаиля, был настолько впечатлен неожиданным и успешным, как говорил, «вторжением двух инглизов» в его земли, что проникся к ним искренним уважением. Понравились ему, судя по всему, честность и открытость английской пары, представшей перед эмиром в своем «истинном обличье» — благородных людей Европы, прибывших в Хаиль, чтобы поприветствовать знатный Дом Рашидитов, владык Джабаль Шаммара, и увидеть, собственными глазами, известные на всем Арабском Востоке конюшни Рашидитов (80). Леди Блант стала первой европейкой-путешественницей, побывавшей в землях Внутренней Аравии.

Рассказывая о бедуинах Аравии, она сообщает об их обычае, в соответствии с которым каждый из жителей пустыни, становясь гостем жилища другого и входя в него, обязан был «разоружиться», то есть снять с себя все оружие и оставить его у входа. И только после этого проследовать дальше. И, усевшись на отведенное гостю место, принять из рук хозяина шатра или его слуги чашечку с кофе.