Короли Лероса

– Завтра я вырву твою глотку, – недобро сверкнул глазами Таррес и бросил взгляд в сторону спутника. – Лигер, за мной!

Когда они уже почти достигли сомкнутых рядов своих солдат, граф отвлекся от обуревающих его сомнений и тихо произнес:

– Завтра ты останешься в лагере. – Заметив недоумение во взгляде верного спутника, он остановил коня и положил тяжелую ладонь на плечо Лигера. – Ты должен пообещать мне, что при любом исходе битвы ни один волос не упадет с головы Айры Ледвей. Не спорь!

– Я клянусь вам в этом! – твердо пообещал воин.

Таррес направил коня к окраине временного лагеря – там, накрытые грубой тканью, стояли несколько повозок. Эндор отыскал взглядом офицера, отвечающего за сохранность обоза, потом посмотрел на огни зажигающихся в вечернем небе звезд и тихо произнес:

– Когда полностью стемнеет – приступайте! Я не вижу «черной крови»…

– Она здесь, ваша светлость! – отрапортовал воин, указывая на повозку, в которой стояли несколько бочек с темными потеками на поверхности.

Таррес кивнул и развернул скакуна в сторону шатра, установленного в центре расположения войск. Проезжая мимо костра, на котором поджаривалась туша овцы, он заметил Айру. Девушка мило беседовала с виконтом Кюрсо – тот с жаром рассказывал ей какую-то увлекательную историю. Поначалу, заметив, что молодой дворянин нежно держит в ладони руку его воспитанницы, граф нахмурил густые брови и неодобрительно покачал седой головой. Но едва он взглянул в лицо маркизы, как порыв негодования немедленно сменился волной почти отеческой любви, захлестнувшей его сердце, – девушка буквально светилась от счастья.

– Что тебе еще нужно, старый дурак?.. – пробормотал он себе под нос. – Девочка выросла… А этот парень – достойный сын своего отца!

– Эндор! – громогласный бас Громмона перекрыл гул устраивавшейся на ночлег армии. – Часовые дозоры расставлены.

– Да, мой друг, – граф одобрительно кивнул соратнику. – Боюсь, что сегодня всем будет не до сна, но пусть солдаты хотя бы попытаются отдохнуть. Проследи за тем, чтобы никто из них не тянулся к вину! Позже мы еще раз обсудим предстоящее сражение…

Глава 23

Когда легкий туман прорезали первые лучи восходящего солнца, утреннее безмолвие разорвал пронзительный зов рога. Таррес пристально осмотрел передние ряды выстроившихся перед ним пехотинцев. В повелительном жесте он поднял руку. Тотчас стихли разговоры и перешептывания. Солдаты устремили взоры к своему предводителю. Граф хрипло откашлялся и воскликнул:

– Воины! Я не буду произносить здесь пафосных речей! Пусть каждый из вас осознает, что сегодня он бьется не за своего господина! В этот день мы деремся за свободу всего Лероса! За свободу от ярма узурпатора, братоубийцы и подлеца!!! Да, многие из нас не вернутся домой… Но я уверен в том, что ни одна капля крови не будет пролита зря! Вперед, мои соратники, и пусть Четверо оценят нашу дерзость по заслугам!!! – Граф неожиданно расхохотался и добавил: – Задница Охтама! Как я ни старался – без пафоса не обошлось.

От волны буйного веселья лес поднятых вверх копий буквально всколыхнулся. Хмурые сосредоточенные лица воинов осветились улыбками. Кто-то заливисто рассмеялся на истеричной ноте.

– Довольно! – лицо графа затвердело. – Разорвем псов наместника!

– Да-а-а! – эхом разнеслось по долине.

Таррес обнажил клинок и кивнул Кастору и Громмону, занявшим со своими отрядами фланги наступления. Земля вздрогнула от топота пехоты, двинувшейся навстречу войску неприятеля.

Воодушевленные бойцы перекидывались бравурными шутками, но в этом чувствовался какой-то надрыв – каждый солдат осознавал, что сегодня, как никогда ранее, на кону стоит его жизнь. Но вместе с этим ощущением присутствовало и знание того, что иначе – никак! Иначе не будет будущего у детей и жен, оставшихся дома! Не будет будущего у королевства, тонущего сейчас в бездне жестокости и лжи…

Таррес прищурился и, прикрыв ладонью глаза, устремил взгляд на передвижения на линии противника. Гарцевавший на переднем плане всадник поднял руку, и по долине прокатился далекий рев трубы. Конница неприятеля, огласив пространство истошными криками, галопом двинулась навстречу армии Тарреса. Позади графа воцарилась тишина, нарушаемая лишь бряцанием доспехов и топотом ног – передние ряды тоже разглядели всадников, нацеливших в их сторону острия своих копий.

Таррес остановил своего гнедого.

– Стоять! – раздался над долиной его раскатистый баритон, и, вздрогнув, пехота встала. – Копья к бою! Стена щитов!!! Четверо нам в помощь!!!

В Долине луны живая лавина конницы неслась на ощетинившуюся сталью армию повстанцев… Солнечные блики играли на отполированных до блеска доспехах всадников Иктона. Тяжелые турнирные копья… Перекошенные от ярости лица… Топот лошадей, заставляющий сердца биться с каждым мгновением все чаще…

«Рано», – Таррес покачал головой в ответ на вопросительный взгляд Громмона.