Корона из шипов

К. подошла поближе.

– Что ты здесь делаешь? – спросила она без малейшего упрека.

– Я пришла исполнить любые ваши желания, – ответила Чира с сарказмом, не вынимая рук из карманов и слегка наклонив голову. – Караулила, пока ты резвилась с этим напыщенным индюком, – отрезала она. – Именно так говорят при дворе, не правда ли? Просто «резвиться», – почти прошептала херианка с явным удовольствием.

– Чира! – воскликнула лереса.

Она почувствовала, как ее уши краснеют. Херианка не имела права вмешиваться в ее жизнь. Что они с Сетом делали или не делали этой ночью, ее не касалось.

Разве она не вернулась к матери и Некаю? Как долго она была в доме?

Чира не обращала внимания на молнии, которые К. метала в нее.

– Я приготовлю вам завтрак, лереса Кевалайн, – проговорила она, сменив тему и повернувшись к ней спиной. Мятежница направилась на кухню. – Осталось не так уж много до колокола.

К. села за стол и повернула голову к окну. Светало. Оранжевые, почти апельсиновые каплисумели просочиться через раму и покрыть все тонкой, будто намагниченной, пленкой.

Нужно было рассказать Чире, что они с Сетом вот-вот уйдут и она будет свободна. Что мятежница никогда больше не будет прислуживать кому-либо, что ее услуги Келани больше не нужны, а Арена скоро закончится.

Но как это сказать? Как она это воспримет?

К. легонько разминала раненую ногу, которая болела и кровоточила, Келани даже заметила пару красных пятен на повязке и немного на кровати. Но ничего такого, о чем стоило бы волноваться.

Чира появилась с тем же подносом, что и накануне вечером. На нем стояли дымящиеся кружки и две тарелки с поджаренными слоеными лепешками, которые крошились от одного прикосновения. Руки К. обхватили чашку, и ее тепло растопило лед, сковавший пальцы лересы.

Херианка села напротив с напускным равнодушием. Келани заметила, как та барабанила пальцами по бедру, как ее губы беспокойно шевелились, готовясь что-то сказать. Идеи и слова искорками мелькали в ее серых глазах. Но Келани видела, как она одергивала себя.

– Не стоит ему доверять, – выдавила мятежница из себя наконец.

Келани отодвинула чашку подальше от губ, чтобы не обжечься.

– В конце концов он предаст тебя.

Чашка стукнулась о стол. Молоко разлилось по столешнице.

– Ты не знаешь наверняка, – прошипела Кевалайн.

– Но что-то мне подсказывает, что ты тоже, – возразила херианка.

Чира перегнулась через стол. Ее зрачки сузились. Лереса оставалась невозмутимой.

– Станкевичус обманывает тебя, – продолжила мятежница. – Ты и понятия не имеешь, чем он занимался с тех пор, как началась Арена, пока не встретился с тобой. Это была даже не случайная встреча, он знал, что ты здесь, и… может быть, в этом есть и моя вина, – тихо призналась девушка, – я не подумала, что он ошивается рядом с нами. В любом случае он просто хочет победить, – заявила она. – Он убьет тебя так же, как убил секира Моркевира и лерена Пем…

Херианка замолчала. Не потому, что ее напугало разъяренное выражение лица Кевалайн, а потому, что услышала скрип открывающейся двери. Чира вскочила. Келани повернула голову. Ее хмурый вид испарился, губы приоткрылись, обнажив белые зубы. С. колебался лишь тысячную долю секунды, когда увидел Чиру вместе с K. Он едва бросил на нее беглый взгляд, как будто она была просто предметом мебели. С. приблизился к лересе и поцеловал ее в губы.

– Я надеялся проснуться утром и увидеть рядом твое лицо, – сказал он, обойдя ее за спиной и усевшись на угол стола. Она рассмеялась. – Херианка, – он медленно повернулся к безымянной, стоявшей по другую сторону столешницы, – налей мне то же самое, – он указал пальцем на чашку Келани.

Чира избегала смотреть в глаза К., как прежде. Она знала, что они попросят сделать то, о чем просил С. Только на этот раз ее глаза будут более властными, бессердечными, лишенными человечности. Она заглушила боль и оставила их наедине.

Наследник С. приступил к своему завтраку, потирая руки. Он улыбался лересе и рассказывал ей о том, что их ждет после Арены, о предстоящей пышной свадьбе. Колокольный звон, ознаменовавший шестой день, прозвенел, когда броня обоих уже была надета и Сет привязывал пояс к бедру Кевалайн. Келани подпрыгнула, когда услышала набат, доносившийся с улицы. Лерен крепче прижал ее к себе.

– Успокойся, у меня есть план, – прошептал он ей на ухо и поцеловал в затылок.

Сет взял ее за руку, и они вышли из комнаты.

Чира заняла то место, которое считала наиболее подходящим для себя, – то, что ей отвели накануне, у окна. Лерен махнул в сторону грязного подоконника, когда обвинял ее во всех грехах этого мира. Место часового, а не место друга.