Корона из шипов

Келани сложила ладони, сжимая рукоять револьвера так, чтобы руки перестали дрожать.

Она задержала дыхание.

Ее взгляд искал прицел, мушку…

На ее радужке мелькнул золотистый блик. Золотой, как сам солнечный свет.

– Стреляй, – прошептала Чира ей прямо в ухо.

Но спусковой крючок будто окаменел.

– Сет…

Сет. Ее Сет вышел из темноты, всего в нескольких шагах от нее, облаченный в свою покрытую золотыми чешуйками броню. Он тоже вытянул руки вперед. Дуло его пистолета не дрожа смотрело на нее.

Она едва заметила суету позади себя, завороженная чертами лица С.

– Стреляй! – Чира призывала ее.

– Кела… – прошептали его губы.

Станкевичус медленно развел руками. Его правая рука взмыла вверх с пустой ладонью, а левая осталась лежать на ремне, обвязанном вокруг бедра.

– Я не хочу… – он покачал головой. – Я не хочу этого делать, – признался он. На его лице читалась боль.

«Я тоже», – подумала про себя она.

Ее глаза затуманились. Она моргнула, чтобы убрать слезы. Она хотела его видеть. Каждое мгновение.

– Не верь ему, – раздался приглушенный голос Чиры, но уши лересы уже не слышали никого.

Предплечья Келани напряглись, как две стрелы, летящие вперед. Она вспомнила букву «С», нарисованную на мишени, что стояла тогда на стрельбище. То, как рука Лорена нажала за нее спусковой крючок и продырявила картон.

Она даже услышала это. Выстрел. Его эхо еще не стерла до конца память. Сет выставил одну ногу вперед, потом другую. Он показывал ей, что безоружен.

– Кела, – лерен опять позвал ее своим глубоким, сладким голосом. Его глаза пристально искали ее в сумраке ночи.

Она вздрогнула.

Как она сделает это? Как она вообще может убить его?

Ком встал посреди горла.

К. закрыла глаза. Она не увидит этого.

Лереса почувствовала, как тепло его рук обвилось вокруг ее холодных кистей и поднялось вверх по предплечьям, прогоняя напряжение. Револьвер, все еще ледяной, опустился вниз. Подушечки пальцев С. гладили ее по щеке.

Она распахнула глаза и встретилась лицом к лицу с лереном.

– Сет.

Их лбы столкнулись, став опорой друг для друга на миг, пока его губы не поймали ее. Келани забыла об оружии, забыла об Арене и позволила его рукам обнять ее, как раньше.

Чира выжидала в стороне, подперев спиной стену, чтобы не упустить ничего по обе стороны коридора. Она заняла это положение, когда позади раздались другие шаги, явив незримое присутствие тех, кто поднимался тогда по лестнице. Она подняла нож и увидела двух херианцев, Дальго и одного из своих. Должно быть, они здесь, чтобы помочь ей. Но потом Чира увидела, как глупая лереса обмерла и позволила С. настигнуть ее, убрать ее пушку и… целовать?

Херианка была ошеломлена, не зная, что делать. Паршивец Дальго не упустил возможность и набросился на нее – она выронила нож. Он попытался схватить ее, но мятежница вывернулась, ударив каблуком его по ноге и головой в лицо. Из его носа потекла кровь.

– Ах ты сука… – прошипел он.

Она бросила на его товарища язвительный взгляд, на случай, если он намеревался подойти поближе и присоединиться к драке. Тот спасовал, подняв вверх руки, как бы сдаваясь.

Чира снова замахнулась.

– Достаточно, – четко произнес лерен, поймав кулак девушки, прежде чем та успела ударить кого-либо из его спутников.

Дальго самодовольно улыбнулся ему.

Чира повернулась к этому недоделанному принцу. Он был так противен ей своей кривой улыбкой и надменным, высокомерным взглядом… Может, отпечаток ее костяшек на его блестящей гладкой коже хоть немного прихорошит это жуткое уродство, что было у него вместо лица.

– Она со мной, – раздался из-за его спины голос Келани.

Станкевичус фыркнул. Он оценил ее взглядом, сверху донизу, прежде чем отпустить.

– Эй вы, двое, – намекал он, очевидно, на охотников за золотом, – ваш черед заняться делом.

Херианцы разошлись. По каждому на одну лестницу.

Чира проследила взглядом за Дальго. Она хотела поставить ему подножку, когда тот проходил мимо, вытирая кровь рукавом куртки, но тут ее внимание привлек лерен.

– Надеюсь, ты умеешь готовить, – сказал он, поймав ее на крючок своим командным голосом и проницательным взглядом. – Я умираю с голоду, – добавил он, проходя будто сквозь нее.

Чиру передернуло от отвращения. Слава Четверке, что С. не видел ее искривленного ненавистью лица.

Она уже размышляла о том, чтобы избить его, схватить сзади и нанести удар своим… тупым ножом. Хотя хороший удар и этим оружием мог оказаться для лерена последним.

Мятежница посмотрела на лересу, прищурившись. Гнев закипал в ней. Она призналась, что добровольно помогает ей, она заботилась о ней, готова была напасть на этих двух негодяев, чтобы облегчить К. побег. И та предала ее. Она насмехалась над ней. Лгала. Согласилась бороться за победу и сдалась.

Почему не сказала ей правду? Что один из бойцов не просто соперник?

Вот почему она вздохнула тогда, не услышав его имя среди имен павших. Ее слезы были слезами облегчения. И вовсе не потому, что пали две большие угрозы, с которыми ей иначе пришлось бы столкнуться, лерен Паден Пемондарк и секир Мовок Моркевир, а потому, что ее возлюбленный женишок был еще жив.