Корона когтей

– Отличная работа, лорд Верон, – Таллис сходит с помоста и направляется ко мне. Ее волосы завязаны сзади, и она переоделась в платье из темно-зеленого шелка с глубоким вырезом. Изумрудные серьги моей матери свисают с мочек ее ушей. Я прикусываю щеку изнутри, стараясь не показать своего огорчения; восторг в глазах Таллис, когда она протягивает руку и касается одной из сережек, говорит мне, что я потерпела неудачу. – Ну, Адерин. Все кончено. Твои друзья в Эйрии могут пережить эту ночь, но они не смогут победить. А теперь у нас есть ты…

– У тебя ничего нет. Они не сдадутся.

– О, я надеюсь, что они не сдадутся. Я не собираюсь отказываться от тебя. И не собираюсь оставлять их в живых, – она улыбается мне. – Публичная смерть, полная унижений, – разве не это я тебе обещала? И ты явилась как раз к моей коронации, – улыбка исчезает, сменяясь усмешкой. – Я заставлю тебя пожалеть о том, что ты сделала с моим братом.

За моей спиной по мраморному полу раздаются шаги. К трону приближаются трое вельмож. Один из них Люсьен. Он сжимает правую руку.

Отлично. Надеюсь, я ее сломала.

– Миледи, попытка завершить осаду провалилась. Наемники бежали или были убиты…

– Довольно! – рявкает Таллис, свирепо глядя на него. Она возвращается на помост и начинает расхаживать взад-вперед. – Ты не видишь, кто стоит передо мной, лорд Руквуд. Узурпатор и убийца, Адерин из Атратиса. Захвачена лордом Вероном после того, как ты позволил ей ускользнуть.

– Я был ранен, миледи, – бормочет Люсьен. – Но я послал за ней в погоню еще одного. Я подумал, что в данных обстоятельствах лучше остаться и понаблюдать за исходом сражения.

– Да, да. Все твои оправдания очень разумны, но они раздражают меня. Тебе повезло, что твоя служба до сих пор была… – она пожимает плечами, – надлежащей, – ее взгляд скользит ко мне. – Ты не собираешься вернуть ей долг?

– Миледи?

– Она причинила тебе боль, Руквуд. Опозорила тебя перед всеми. Ты должен желать мести.

Люсьен медленно поворачивается и впервые смотрит на меня. Его лицо искажено болью и усталостью, но я не жалею его. Я дрожу, но стараюсь скрыть это, поднимая подбородок и цепляясь за новость, которую Люсьен проговорил: Эйрия не упала. Арон и остальные пока в безопасности. Работы по тоннелю могут продолжаться.

Он подходит и встает передо мной. Он поднимает руку и бьет меня по лицу так сильно, что я спотыкаюсь. Тяжелые наручники, от которых мой вес несбалансирован, заставляют меня растянуться на полу.

Таллис смеется.

У меня из носа идет кровь. Она брызжет на белый кафель подо мной.

– Пока достаточно, – говорит Таллис. – Я устала. Верон, можешь проводить меня в мои покои. Руквуд, посади ее в темницу.

Стражники снова окружают меня.

Таллис делает паузу.

– Что случилось с Патрусом? Он должен был предупредить нас, что если они попытаются уйти через верхние ворота…

– Мертв, – отвечает Люсьен. – Он пытался бежать вместе с нами, когда мы поняли, что все потеряно. Но, полагаю, он уже был ранен. Во всяком случае, он был недостаточно быстр. Последнее, что я видел, это как его разрывали на части сорока и поморник… – лорд Блэкбилл и один из родственников лорда Лина, я полагаю. Я почти улыбаюсь.

– Жаль, – замечает Таллис, когда они с Вероном выходят из зала.

Люсьен хватает меня за руку и тянет вверх, поворачивая лицом к главным дверям. Укол клинка в спину толкает меня вперед.

Запертая в маленькой неосвещенной камере, я теряю счет времени. Каждые несколько часов – я думаю – стражник приносит хлеб и воду, и на несколько минут решетка в двери открывается, чтобы немного света от факелов упало в мою камеру. В остальном темнота полная.

Хоть я и слепая, но все равно кое-что слышу. Плакали в основном обитатели других камер. Я слышу крики боли тех, кого пытали, достаточно громкие – несмотря на толстые каменные стены, чтобы меня вырвало, и я закрыла уши. С сырого потолка капала вода. Я уверена, что крысы, которые обычно здесь водятся, пропали, изгнанные моей силой, но мой разум рисует ужасы в темноте. Кажется, я слышу, как они шуршат по грязной соломе, устилавшей пол моей камеры. Чувствую, как их зубы впиваются в мои ноги, как их хвосты хлещут по моим ногам.

Я забиваюсь в угол комнаты и пытаюсь молиться, но слова, которые я знала всю свою жизнь, ускользают от меня.

По крайней мере, истощение означает, что я иногда сплю. Или мне так кажется.

Наверное, я спала, когда дверь открылась, и кто-то вошел с факелом и установил его в скобу на стене. Свет болезненно яркий; я прикрываю глаза и щурюсь, но все равно не вижу, кто это.

– Адерин…

Верон.

Он присел передо мной на корточки. Я прикована цепью за лодыжку, но руки свободны. Я бью его кулаком в лицо.

Он хрюкает от боли, но не отстраняется и не пытается отомстить.

– Оставьте меня в покое.

– Не могу. Я должен отрезать вам волосы.

Моя рука тянется к длинным спутанным локонам.

– Почему?

– Я не знаю. Почему Таллис вообще что-то делает?

– Вы женитесь на ней. Конечно, вы должны знать.

Он замолкает. Вздыхает.

– Давайте, – он протягивает мне руку. – Вы должны встать. Пожалуйста, не усложняйте ситуацию, Адерин.