Корона когтей

– Подведите их поближе, – приказывает Таллис. Острия мечей упираются нам в спины. – Правда, Руквуд, я так… – она качает головой и вздыхает. – Я так разочарована в тебе. После всего, что я тебе обещала. Разве у тебя не было Атратиса и головы твоего изгнанника, чтобы насадить на пику над стенами замка Мерл? А теперь у тебя ничего нет. Глупец. Предатель.

– Глупа ты, Таллис, если веришь, что когда-либо могла соблазнить меня предать свою страну и своих друзей, чтобы последовать за тобой. Ты здесь предательница. Ты и все, кто стоит на твоей стороне.

Таллис снова смеется.

– Я уже давно знаю, что кто-то снабжает врага информацией. Я даже подозревала своего жениха, – она делает знак Верону, который стоит чуть позади нее, уставившись в пол. – Но он предал тебя, даже когда ты думала, что он помогает тебе предать меня. А теперь, полагаю, мне придется решить, что делать с вами двумя…

Леди Крамп протискивается вперед.

– Казнь, миледи. Кровавое жертвоприношение на арене, чтобы очистить Цитадель от их предательства и положить начало вашему правлению, – она не смотрит на меня, но в ее голосе слышится злорадство. – Чтобы отпраздновать коронацию настоящей королевы.

– Отличная идея. Мой жених просил подарить ему Адерин в качестве свадебного подарка, но как бы мне ни хотелось видеть ее рабыней, это лучше. Все согласны?

Дворяне вокруг нее с разной степенью энтузиазма дают свое согласие.

– Хорошо, – Таллис выпрямляется. – Адерин из дома Сигнус Атратис, формально защитница Атратиса, и Люсьен из дома Коракс Ансерис, настоящим вы осуждены судом ваших товарищей за измену мне, законной королеве, и приговорены к смертной казни. Гербы ваших домов будут вычеркнуты. Имена ваших домов будут опозорены, – она перегибается через балкон, стиснув зубы. – Твое правление, Адерин, каким бы оно ни было, будет вычеркнуто из записей. Как если бы тебя никогда не существовало. Словно ты погибла во время нападения, которое убило твою мать, как и следовало. На рассвете мы с Вероном поженимся. Поэтому вас казнят завтра утром, во время подготовки к нашей коронации. Уберите их с моих глаз.

Нас с Люсьеном ведут обратно в подземелья. Через несколько минут я уже в плену у тьмы, из которой он помог мне выбраться совсем недавно.

По крайней мере, поскольку все остальные камеры заняты, Люсьен со мной. Он кладет руки мне на плечи и дрожит.

– Мне так жаль, – бормочет он. – Я подвел вас.

– Нет. Это моя вина. Я должна была остановить ее. Я должна была спасти королевство. Но я отказалась почти от всего, что мне действительно было дорого, и я видела, как умирали те, кого я любила, и все еще умирают. Возможно, леди Крамп была права. Я никогда не была настоящей королевой.

– Вы ошибаетесь, Адерин, – ярость в голосе Люсьена удивляет меня. – Вы должны видеть себя такой, какой вас видят другие: храброй, умной, доброй… прирожденной быть предводительницей. Моя жизнь не имеет значения. Но я должен был… я должен был спасти вашу. Вы королева, в которой нуждается Соланум. Вы всегда были нужны. После того как вы с Ароном поженились, я не должен был мешать…

Я чувствую что-то вроде капель дождя на своей руке и осторожно поднимаю руку, чтобы смахнуть его слезы.

– Не плачьте, Люсьен. Еще есть надежда. Арон спасет нас, если сможет.

– Нет. Нападение на Цитадель не будет успешным. Стены слишком хорошо укреплены.

– Все еще есть надежда, – повторяю я, пытаясь заставить себя поверить в эту ложь, легкую банальность, чтобы притупить страх, который угрожает парализовать меня. Пытаюсь вселить хоть какую-то надежду в Люсьена, не выдавая плана Арона. Он и Валентин знают запланированную дату коронации Таллис. Конечно, тоннель должен быть почти готов. Конечно, наши силы должны быть почти на месте…

– Интересно, сколько у нас времени, – бормочет Люсьен.

– Я не знаю. Но если у меня осталось всего несколько часов, я рада, что провожу их с вами.

Его хватка на моих плечах усиливается.

– Вы все еще… Возможно ли, что вы все еще любите меня после всего, через что я заставил вас пройти?

Я прижимаю руку к его сердцу, чувствуя быстрый ритм его крови.

– Я пыталась ненавидеть вас. Я заставляла себя думать о том, что вы сказали, о том, что вы сделали, о том, как ваш нож прижимался к моему горлу, – он стонет, и я поднимаю обе руки вверх и беру его лицо в ладони. – Но это не помогло. Все это время… Я никогда не переставала любить вас. И никогда не перестану.

– О, Адерин… – он притягивает меня в свои объятия, крепко обнимает, шепчет мое имя и покрывает мое лицо поцелуями. – Я позволил себе немного на это надеяться, когда вы захотели взять меня за руку той ночью в Эйрии. Но это казалось таким невозможным… Вы преследовали меня во сне и наяву, но я думал, что потерял вас.

Я обнимаю его за шею, прижимаясь к нему.

– Вы мне тоже снились. Мне снилась ночь, которую мы провели вместе. Когда Зигфрид предположил, что вы с Таллис стали любовниками…

– Никогда. Я не смог бы этого сделать. Даже ради спасения собственной шкуры.

Я немного отстраняюсь от него, колеблясь.