Корона когтей

Я наклоняюсь и расправляю крылья, ловя ветер, чтобы замедлиться, спускаюсь к озеру, которое занимает большую часть платформы. Расправив перья, я пару минут плаваю в воде, но не могу успокоиться. Вдоль стены, которая идет от платформы к главному входу на первый этаж, висят крючки с мантиями; я перевоплощаюсь, выхожу из воды и прикрываюсь.

Дверь в дом оставлена без присмотра и не заперта. Я вхожу в холл и оглядываю все вокруг: мраморный пол, обшитые деревянными панелями стены, лестница, ведущая на галерку. Никакой мебели, кроме круглого стола, недавно отполированного – в воздухе витает сладкий запах пчелиного воска, – и длинных часов с маятником, стоящих в углу. Его ровное тиканье едва нарушает тишину. Даже мое дыхание кажется слишком громким.

Люсьена нигде нет. Никого нет. Есть комнаты, выходящие в коридор; все они погружены в темноту, но у двух приоткрыты двери. Я подкрадываюсь к ближайшей из них, когда кто-то шепчет мое имя.

– Адерин.

Люсьен стоит на галерке второго этажа, освещенный лунным светом, льющимся через большое окно над входной дверью. Мой пульс учащается. Но прежде чем я успеваю заговорить, он прикладывает палец к губам и жестом приглашает меня следовать за ним. Когда я начинаю подниматься по лестнице, вздрагивая при каждом скрипе половиц, Люсьен поднимается по следующей лестнице на третий этаж. Он ждет, пока я поднимусь, затем сворачивает в дверь слева. К тому времени, как я поднимаюсь по второй лестнице, он уже в конце ряда смежных комнат; я вижу его силуэт на фоне другого большого окна.

Почему он не позволяет мне догнать его?

Ускорив шаг, я спешу через комнаты к окну. Комната, в которую я вошла, пуста, тупик. Я медленно поворачиваюсь, озадаченная, удивляясь, как Люсьен каким-то образом испарился. До тех пор, пока мое внимание не привлекает гобелен, висящий на одной из стен; он колеблется, как будто его колышет ветерок. И действительно, когда я отдергиваю гобелен, в стене появляется маленькая дверца. А дальше – каменная лестница, спиралью уходящая наверх.

– Люсьен?

– Здесь, наверху.

Теперь он говорит громче. Я иду на звук его голоса и вхожу в круглую комнату, стены которой почти полностью стеклянные. Единственная прочная секция обрамляет еще одну маленькую дверь, за которой, как я полагаю, ступени, ведущие на крышу. Мы стоим в башне маяка – дома у моря часто строятся такими. Маяки выше зданий, которые они освещают, в окнах башен есть ниши, в которые вешают масляные лампы, чтобы направлять преображенных дворян домой. Лампы сегодня не горят, но лунного света, пробивающегося сквозь стекло, вполне достаточно.

Люсьен, наконец, ждет меня.

– Адерин, – он наклоняет голову, но больше не делает никаких движений. – Что вы здесь делаете? – в его голосе слышится сдерживаемое напряжение, но он не улыбается и не сердится. Кажется, он не обеспокоен тем, что я обнаружила его здесь, где ему не положено быть. Насколько я могу судить, на его лице написано безразличие.

– В Мерле произошло нападение. И в Хите. Ваш отец… – я прижимаю руку к груди в тщетной попытке унять учащенное биение сердца. – Он беспокоился о вас. О вас, вашей матери и о брате, – Люсьен по-прежнему ничего не говорит. Просто наблюдает за мной, презрительно приподняв брови. Мои ногти впиваются в ладони, когда я делаю шаг вперед, – он послал пажа, но ответа не получил…

Наконец Люсьен опускает взгляд.

– Я знаю о нападениях. И о паже.

– Вы знали? Тогда почему вы не отослали его обратно в Мерл?

Он отходит от меня к большому дубовому сундуку, стоящему у изогнутой стены, поднимает крышку сундука и жестом указывает внутрь.

Голос Арона, говорящий мне, что я совершаю ошибку, эхом отдается в моей голове. Люсьен прислонился к стене, скрестив руки. Я подхожу к открытому сундуку и заглядываю внутрь.

– О, клянусь Жар-птицей… – мальчик лежит, свернувшись калачиком на дне сундука. Мертвый: его невидящие глаза смотрят в пустоту, а руки уже скрючены в когти. На шее у него кожаная веревка. Я пытаюсь освободить его, но прикосновение его кожи – холодной, как талая вода, – заставляет меня вздрогнуть и отдернуть руку. Я заставляю себя попробовать еще раз. На этот раз веревка развязывается, открывая его должностную эмблему: герб Атратиса.

Люсьен не двигается.

– Как? – я хочу зажать уши руками, чтобы заглушить подозрение, которое хохочет в моей голове. – Пожалуйста, скажите мне, что это были не вы…

– Верно, – голос доносится из-за моей спины. – Это была я.

Там, на лестнице, одетая в такую же темную мантию, как и я, стоит Таллис.

Глава восьмая

Прошло всего несколько месяцев с тех пор, как я видела ее в последний раз. Едва ли мне хватит времени, чтобы забыть холодную красоту ее лица или то, как ее серебристые волосы разделены единственной черной прядью. Но все же я сомневаюсь в том, что видят мои собственные глаза. Как она может быть здесь с Люсьеном?