Корона когтей

– Тогда они тоже умрут. Видишь ли, Адерин, в этом разница между мной и тобой. Между мной и почти… ну, вообще-то, всеми. Вы все такие… озабоченные. Стремитесь угодить, стремитесь поступить правильно. Или, по крайней мере, выглядите так. И поэтому, когда вам нужно нанести удар, вы колеблетесь – даже Зигфрид. Увы, мой брат иногда слабее, чем мне хотелось бы. Но я точно знаю, чего хочу, и только это имеет значение. Королевство будет моим. Мне действительно все равно, скольких своих подданных мне придется убить по пути, – еще одна яркая улыбка. – Я всегда могу найти еще.

Она отворачивается, и они проходят через дверь – Люсьен не оглядывается, и я слышу, как в замке поворачивается ключ.

Их предосторожности излишни. Мои ноги, которые дрожали с тех пор, как Люсьен приставил к моему горлу нож, подкашиваются. Я не смогла бы последовать за ними, даже если бы захотела.

Где-то рядом раздается голос. Я моргаю, и меня охватывает ужас: я ничего не вижу…

Ракурс меняется. Я вспоминаю, где нахожусь, и понимаю, что морской туман накатил с воды, окружив башню маяка панцирем тумана, погрузив комнату в полную темноту.

Кто-то зовет меня по имени.

– Здесь… – в горле и во рту пересохло; я сглатываю, облизываю губы и делаю еще одну попытку. – Я здесь, наверху.

Из-под лестничного пролета появляется лампа, ее свет болезненно яркий. Слишком яркий, чтобы разглядеть, кто её держит.

– Адерин, вы ранены…

Верон. Он стоит на коленях рядом со мной, обнимает меня руками, а я рыдаю, вцепившись в его халат, плачу так сильно, что едва могу дышать. Он похлопывает меня по спине, бормоча что-то на селонийском, и позволяет мне плакать до тех пор, пока я не становлюсь слишком измученной, чтобы продолжать.

– Вы ранены?

Я отрицательно качаю головой.

– Что же тогда?

Я не хочу описывать агонию предательства Люсьена, пытаться сравнить боль от его слов, пронзающих мое сердце, с болью, причиненной ястребами, которые разорвали мне спину. Поэтому я обращаюсь к фактам.

– Люсьен был здесь. Он был с Таллис. Он… Это он привел их в Хит. И Мерл.

Верон тихо ругается.

– Если бы только мы прилетели раньше. Мы почти сразу же последовали за вами, но туман задержал нас. Слава Творцу, вы невредимы. Пойдемте.

– Подождите, вон там, в сундуке, лежит тело. Паж, которого прислал Ланселин…

Рука Верона крепче обнимает меня за плечи.

– Я скажу Пианету, но мы должны вытащить вас отсюда. – Он вешает керосиновую лампу на крючок перед ближайшим окном, чтобы свет рассеивался, и смотрит на меня. – Вы можете идти?

– Да. Да, конечно, – краем мантии я вытираю лицо и заправляю влажные волосы за уши.

– Лучше, – Верон слегка улыбается и хватает меня за плечи. Встав, он протягивает ко мне руки и поднимает меня на ноги. – Пойдемте. Давайте найдем остальных.

Верон ведет меня обратно к посадочной платформе Хэтчлендса, позволяя мне опереться на него. Зажжены два факела, свет расплывается красными пятнами в густом тумане; в этом свете мы видим двух людей Пианета, один из которых спешит позвать остальных, обыскивающих дом.

Я жду молча, прислушиваясь к приглушенному туманом шуму волн на пляже далеко внизу, смутно осознавая, что Верон тихо разговаривает с остальными, собравшимися на платформе.

– Ваше Величество…

Лорд Пианет стоит рядом со мной.

– Вы знаете?..

– Да. О Таллис, о лорде Руквуде и паже. Хэтчлендс, как вы, возможно, знаете, совершенно пуст, слуги и семья исчезли. Я предлагаю, учитывая час и то, как далеко мы все улетели, вернуться в Мерл и…

– Нет. Я хочу домой, – я понимаю, и под домом подразумеваю Цитадель. Люсьен осквернил единственное место, где, как я думала, я всегда буду в безопасности. Я не могу вернуться в Мерл. Не сейчас.

– Что ж… – лорд Пианет постукивает носком ботинка по каменным плитам. – Я должен посоветовать вам отказаться от полета, Ваше Величество. Вы устали, и лететь так далеко в таком состоянии… Но у меня есть маленький домик прямо через границу в Южном Ланкорфисе. Мы могли бы добраться туда без особого риска, отдохнуть несколько часов, а затем вернуться в Цитадель.

Покрытая шрамами кожа на спине болит от того, что я летела так далеко и так быстро, и я не в том состоянии, чтобы спорить.

– Хорошо, – я вновь вслушиваюсь в море, а Пианет предпринимает все меры, которые он считает необходимыми. Когда он говорит мне, что пора, я перевоплощаюсь и следую за ним в небо.

Я не помню ни полета, ни того, как добралась до дома Пианета. Я не помню ничего из того, что я делала в течение нескольких часов, которые мы провели там. Хотя предполагаю, что, должно быть, я спала после физического истощения или после чего страшнее. Тем не менее, несмотря на отдых, мой разум и чувства остаются мутными, и я мало что осознаю, пока не оказываюсь на посадочной платформе Серебряной Цитадели, щурясь на солнце, поднимающееся над фьордом.