Корона когтей

– Два дня. Самое большее – три. Мы здесь отрезаны от мира, и если на Атратис снова нападут, я хочу знать. Кроме того, у нас нет настоящего убежища, и я не знаю, насколько трудно будет найти еду. Я не стану рисковать чьей-либо жизнью из-за слухов и мифов, но, возможно, мы обнаружим что-то, что упустили Грейла и ее люди. Символ, например, герб или что-то в этом роде, такой носил на руке любовник Аккрис, – рисунок Аккрис и страница из книги Франта спрятаны в маленьком кожаном мешочке, висящем у меня на шее; я сжимаю его в руке, как талисман. – Мы пройдем столько, сколько сможем за три дня, а потом вернемся.

– А если мы ничего не найдем?

– Хуже, чем раньше, не станет, – я встаю и стряхиваю песок с мантии. – Ты не разбудишь остальных? Я пойду купаться к водопаду.

Два дня приходят и уходят. Мы пролетаем над всеми четырьмя островами и исследуем каждый взмах крыла до побережья, образующего северную границу Вспаханных земель. Но ничего не находим. Ни домов, ни посевов, ни рыболовных сетей. Ни одного символа, услужливо вырезанного на вершине утеса. Ничего, похожего на следы ног, как бы низко мы ни пикировали. Я знаю, что остальные чувствуют мое растущее отчаяние. Я не могу остановить свои мысли, раскачивающиеся, как маятник, на юг, к Цитадели и дальше к Атратису, беспокоюсь о том, что может произойти. Когда мы возвращаемся в бухту в конце второго дня поисков, я закутываюсь в мантию и сижу в одиночестве и размышляю.

Одетта садится на песок рядом со мной.

– Тебе надо что-нибудь поесть. Пир готовит рыбу.

– Я не голодна.

Кузина вздыхает, но не настаивает. Пару минут мы сидим молча, глядя на пламя и прислушиваясь к тихому приливу.

– Адерин, – шепчет она, – дай мне еще раз взглянуть на рисунок Аккрис. – Я достаю сложенные страницы из сумки и передаю их Одетте. Она наклоняет их так, чтобы на них падал свет. – Эти точки над рукой… Может быть, это созвездие?

Я забираю у нее листки бумаги и, прищурившись, смотрю на них. Между рисунком Аккрис и страницей, вырванной из книги Франта, есть разница, которую я раньше не замечала. Точки, которые Аккрис нарисовала над рукой, выглядят случайными, тогда как те, что на иллюстрации… – я задыхаюсь. – Думаю, ты права. Это Кость желаний. Аккрис не знала, на что она смотрит, поэтому неправильно нарисовала, – я вскакиваю, хватаю Одетту за руку и притягиваю к себе. – Это самое северное созвездие. Оно окружает пламя костра, поэтому очень тусклое – его можно увидеть, только если знать, куда смотреть, – но теперь я знаю, что ищу, и мне требуется всего несколько мгновений, чтобы заметить неяркую дугу звезд, составляющих созвездие. – Там…

Мое возбуждение исчезает, когда я указываю кузине на Кость желаний.

– Впрочем, это не имеет никакого значения. Мы ничего не нашли.

Мы с Одеттой смотрим на темную громаду Сиады, четвертого и самого далекого острова, который, кажется, лежит почти под созвездием Кости желаний.

– Может, они вымерли, – говорит Одетта. – Может, именно поэтому мы не можем их найти.

Я качаю головой, вспоминая раздутый живот Аккрис.

– По крайней мере, один из них живее всех живых, – я складываю рисунки и кладу их обратно в сумку. – У нас есть еще один день. Возможно, мы не можем их найти, потому что ищем в нужном месте, но не в том направлении. Завтра мы вернемся на Сиаду и обыщем ее пешком.

– Пешком?

Одетта встревожена, но я киваю.

– Чего бы они еще там ни умели, никто не говорил, что эти Покаянные умеют летать.

Этой ночью я почти не спала. У нас есть всего несколько часов до того, как мы снова полетим на юг, поэтому я бужу своих спутников, как только небо начинает светлеть, и мы летим на Сиаду. Мы приземляемся у кромки воды на северной стороне острова, рядом с мерцающим барьером пламени костра, и надеваем мантии и сапоги.

– Вы чувствуете это? – Одетта вздрагивает. – Здесь еще хуже. Больно.

Мы все киваем и потираем руки или лица, потому что действительно немного больно. Как будто пламя проникает нам под кожу, пытаясь что-то вытянуть из нас. На мгновение я задумываюсь, не произошла ли наша способность к трансформации от пламени погребального костра, не пытается ли пламя вернуть ее. Плотнее закутавшись в мантию, я хватаю Одетту за руку, но она сопротивляется, все еще глядя вперед.

– Моя мать сказала мне, что видеть пламя погребального костра – дурное предзнаменование. Она сказала, что именно поэтому Фениан так беден и болен – люди прокляты, потому что живут слишком близко, – глядя на меня через плечо, она спрашивает. – Ты думаешь, это правда, Адерин?

– Я думаю, это просто сказка. История, которую кто-то выдумал, чтобы чувствовать себя лучше. Способ объяснить несчастье или дать надежду, что несчастья можно избежать. Способ… вернуть некий контроль, я полагаю, – я вздыхаю. – То же самое, что и история о Покаянных в книге Гульвинга Франта. Не все правда. Пойдем, – я указываю на вершину, которая возвышается над темной пещерой на склоне холма. – Оттуда нам будет хорошо видна земля.