Корона когтей

Но он этого не делает. Просто хватает меня за другую руку свободной рукой, сжимая так сильно, что становится больно. Мы сражаемся, его клинок приближается к моему лицу, пока я не ударяю его между ног, и он отшатывается. Раздается пронзительный крик: Нисса, из носа которой хлещет кровь, прижата к стене врагом, но прежде чем я успеваю дотянуться до нее, кто-то прорезает мечом воздух передо мной, и Пир снова кричит мне, чтобы я изменила форму, а Верон…

Без предупреждения Верон преображается.

Это, кажется, не причиняет вреда нашим нападающим – если они бескрылые, то, стоя так близко к преображенному дворянину, они должны корчиться на полу и кричать, – но это их просто шокирует. Их внимание приковано к бьющимся крыльям Верона и злобно загнутому клюву. Только на мгновение, но этого достаточно. Я бросаюсь на ближайшего ко мне человека, отправляю его клинок в полет, а его самого оставляю распростертым на земле. Хватаю меч. Спешу поставить ногу ему на грудь и острием меча упираюсь в шею.

– Сдавайтесь, или он умрет!

Ближайшие ко мне фигуры в масках отступают. Наконец я вижу Одетту.

Но у ее горла нож, а руки связаны.

Я ничего не могу сделать. Я роняю украденный меч. Лин и Пир кладут оружие и поднимают руки, в то время как Верон снова принимает человеческий облик и поднимает с пола свою мантию. Блэкбилл поддерживает Ниссу; она зажимает нос, кровь все еще сочится сквозь пальцы. Нападавшие толкают нас друг к другу, угрожая острием меча.

– Огни, – звучит голос человека, который явно привык командовать.

Некоторые люди в масках вытаскивают трутницы и свечи. Я моргаю от внезапного яркого света, прикрывая глаза от пламени. Когда я оглядываюсь, напротив меня стоит медноволосая женщина. На ней доспехи, каких я никогда раньше не видела; отблески свечей отражаются на нагруднике и нарукавниках, которые, кажется, сделаны из перекрывающих друг друга радужных чешуек. Остальные стаскивают маски, открывая взору мужские и женские, пожилые и молодые лица. Но у всех, кроме женщины, которая, кажется, ведет их, на щеках нарисовано созвездие Кости желаний, и их кожа мерцает в тусклом свете.

– Кто ваш предводитель? – рычит медноволосая женщина. Никто не отвечает, и Одетта вскрикивает, когда тот, кто держит ее, еще сильнее дергает ее голову назад. – Ответьте мне.

– Вы, предательская мразь, – рычит Лин. – Если вы думаете, что Таллис спасет вас от…

– Вы думаете, мы дворяне? – женщина сплевывает на пол. – В последний раз спрашиваю: кто ваш предводитель?

Страх покрывает мою кожу жабьими бородавками, но я зашла так далеко, и, если эта женщина та, за кого я ее принимаю, то я пришла за ней. И я не стану рисковать Одеттой. Я крадусь вокруг высокой фигуры Верона.

– Я их предводительница. Кто вы?

– Можете звать меня Дамарин. Я возьму одного из вас на допрос. Это можете быть вы или она.

– Допрос с последующим чем?

– Все зависит от того, что мы выясним, – она пожимает плечами. – Я ничего не обещаю. Мы можем вернуть вас сюда и позволить вам уйти. А может, и нет.

Мы в меньшинстве, и мы окружены. На самом деле выбора и нет.

– Хорошо, – я делаю шаг вперед, и Одетту освобождают.

– Ваше Величество, нет… – Лин двинулся ко мне, но был остановлен двумя мечами, нацеленными в грудь.

– Ох… – Дамарин ходит вокруг меня, – королева, не так ли? Свяжите ее. А остальных я оставлю здесь под стражей, пока мы не решим, что с вами делать. Если вам дорога жизнь этой женщины и ваша собственная, не пытайся сбежать. И не пытайтесь следовать за ней, вы потеряетесь в мгновение ока. Там, в темноте, лабиринт тоннелей и ущелья – она усмехается. – А еще в этих тоннелях и ущельях живут существа. Раш, – она кивает на одну из пожилых женщин, – свяжи им ноги, но не причиняй вреда, пока они будут сотрудничать.

Один из людей Дамарин дергает меня за запястья и крепко связывает их веревкой. Еще один затыкает мне рот; грубая, кисловатая на вкус ткань заставляет мой желудок вздрогнуть. По крайней мере, моя мантия скрывает то, как дрожат мои колени. Дамарин берется за другой конец веревки и идет вперед. Я поворачиваюсь вполоборота, пытаясь в последний раз взглянуть на своих друзей, но она двигается слишком быстро. Если я не последую за ней, то упаду.

– Адерин, – зовет Верон, – не дайте им… – его крик обрывается стоном боли, словно его ударили. Неужели стражники Дамарин уже ослушались ее приказа? Я оглядываюсь через плечо, натягивая веревку.

Но уже слишком поздно. Мы прошли через арку в конце пещеры. Изгиб тоннеля скрыл Верона и остальных от моего взгляда.

Дамарин ругается и дергает за веревку, снова таща меня вперед. Мне приходится спешить, чтобы не отстать, и когда свет угасает, мои ноги ступают на такое количество острых камней в песчаном полу, что я жалею о сброшенных ботинках. Еще несколько минут мы идем в каких-то сумерках. Но потом тропинка сворачивает еще левее.

Нас поглощает тьма.

Глава десятая

Глаза оказываются бесполезными.