Корона когтей

Но прямо передо мной большой камень. Я поднимаю его обеими руками, напрягаясь под тяжестью, подхожу ближе к Зигфриду и швыряю ему в спину. Зигфрид бросается вперед, приземляется на руку с мечом и кричит – треск кости заставляет меня заскрежетать зубами.

Бран прижимает его к земле и опускается на колени, хватаясь за раненую ногу и задыхаясь.

Еще мгновение, и Пианет с остальными добегают до нас. Бран встает и, прихрамывая, возвращается к брату, а Пианет поднимает нападавшего на ноги. Правая рука Зигфрида вывернута под странным углом, как будто плечо сломано или вывихнуто. Он вскрикивает от боли, когда Пианет отрывает полоску ткани от его халата и связывает ему руки за спиной.

– Не беспокойтесь, Ваша Светлость, – бормочет Пианет, – мы скоро положим конец вашим мучениям.

Я спешу туда, где Бран сейчас ухаживает за своим братом.

– Насколько все плохо?

– Я еще не уверен…

Фэйн в сознании, но он сжимает свой бок и делает тугие, неглубокие вдохи, будто пытается не расширять грудную клетку.

Бран разрывает мантию Фэйна пополам и начинает делать импровизированную повязку.

– Ваше Величество, – это лорд Шрайк, истекающий кровью из-за пореза на голове, но в остальном, по-видимому, невредимый. – Победа за нами. Больше не с кем биться.

Я провожу тыльной стороной ладони по лбу, позволяя плечам расслабиться, а дыханию замедлиться.

– Слава Жар-птице. Возьмите кого-нибудь из наших людей и убедитесь, что поблизости нет никого, кто мог бы последовать за нами. Но не заходите слишком далеко. Нам нужно… – я вздрагиваю, когда порез на бедре начинает жечь, – нам нужно разобраться с Зигфридом и убраться отсюда.

– Вы ранены, миледи?

– Всего лишь царапина, – надеюсь… я еще не осматривала рану, но мне кажется, что она больше не кровоточит.

Шрайк кланяется. Пока он идет перевоплощаться, я улучаю момент, чтобы оглядеть поле боя. Тут и там члены нашей группы добивают тех из врагов, кто слишком тяжело ранен, чтобы выжить; милосердие, действительно. Мы не можем нести их, и я не оставлю их здесь медленно умирать. Последний мучительный голос замолкает. В долину возвращается что-то вроде покоя. Я возвращаюсь туда, где охраняют Зигфрида. Вряд ли он сможет взлететь с таким плечом, но Пианет не рискует; четыре клинка нацелены на шею Зигфрида, готовые нанести удар, если он попытается трансформироваться.

– Доложите?

– Восемь убитых среди наших врагов плюс несчастные, с которыми только что покончили. Мы устроим погребальный костер из тел и оружия, – он указывает назад, на верхний край долины, где обнажается скальная порода; я могу только разглядеть пару фигур в плащах, нагромождающих ветки на большую кучу. – Среди наших людей нет смертей. Несколько ран. Лорду Фэйну Призрачной Стреле срочно нужна медицинская помощь.

– Он может лететь?

Пианет кивает.

– Его братья тоже так думают, с их помощью.

Я оглядываю собравшихся вокруг.

– Где господин Верон?

– Пропал, миледи. Полагаю, он вернулся в Цитадель вместе с теми, кто бежал.

Зигфрид, окровавленный, оскалив зубы, шипит на меня:

– Моя сестра поймет, что он предал нас. Она заставит его страдать за его… – удар одного из мечей заставляет его замолчать.

Зачем Верону рисковать и возвращаться в Цитадель? Мне нужны тишина, безопасность и пространство, чтобы подумать об этом. Но прежде чем я смогу вернуться на Эйрию, мне нужно кое-что сделать.

– Верон выбрал свой путь. И мы не можем терять времени. Я больше не потерплю, чтобы кто-то приносил жизнь в жертву этому… существу, – рядом лежит поваленный ствол дерева. – Приведите его.

Зигфрид борется, ругается и плюется, когда его тащат к стволу дерева и ставят на колени.

Все знают, что будет. Мы с Ароном заранее обсудили это со всеми членами Собрания в Эйрии. Мы все согласились.

И все же во рту у меня пересохло. Я вожу языком по губам. Прочищаю горло и мысленно подбираю правильные слова.

– Зигфрид Редвинг из дома Сигнус Олорис, бывший когда-то защитником Олориса, ты был признан судом своих товарищей виновным в измене королевству и короне. Герб твоего дома будет вычеркнут. Имя твоего дома будет опозорено. А ты сам, – я делаю глубокий вдох, решив не позволить голосу дрогнуть. – А ты сам будешь казнен немедленно, в соответствии с законами. Так говорят старейшины.

Голоса вокруг эхом повторяют мои последние слова.

Зигфрид смеется и поворачивает голову, чтобы посмотреть на меня.

– Делай, что хочешь, Адерин. Ты думаешь, что победила, но это не так. Смерть идет за тобой, – он плюет на меня. – Ты скоро встретишься со своей драгоценной Одеттой. И с Летией, своей бескрылой любимицей, – он ухмыляется, видя шок на моем лице. – Разве ты не знала, что я замучил ее до смерти после того, как ты бросила ее в Цитадели?

Летия…

Я хватаю его за волосы, упираясь коленом в поврежденное плечо, заставляю его поднять голову. Он стонет от боли, когда ярость и горе вспыхивают в моем нутре, и я чувствую, как мои черты искажает гнев.