Корона лета (СИ)

С тех каникул в пустынях Европы я всё допытывался: почему? Вопрос кусал остервенелой тварью, ползал клейким червяком; я задавал его молча, играя с благополучными детишками; шептал голым стенам, в тарелку с соевой кормёжкой, разноцветным голограммам, показывающим далёкий серый мир в рамке звёздной ночи; даже проорал вслух однажды – в покрытые ржавчиной ущелья подземки, где никто не услышит. Теперь ответ нашёлся, и выдал его Джад Яладжа, хотя его и не спрашивали.

Кофейная девчонка с предками из клана Берилла, кажется, сообразила, что тащить меня обратно бесполезно. Отступила, сняла долбаный штырёк, исковырявший мне локоть, и я толкнул дверь. Любовь к самим себе была сильней, оттого родители бросили меня, и это нужно принять потому, что я сам поступил ещё хуже.

Коридорчик с безголосыми движущимися картинками слишком быстро кончился. Я увидел папаш и зачем-то прошлёпал к кушетке, заглянул им в лица. Спят… умостились на куцей лежанке каким-то чудом, обоим тесно, Игер свесил ноги в походных ботинках, Сид вцепился ему в ремень, чтобы не упасть, спрятался от света на обтянутой грубой курткой груди. Сместившиеся тени и моя возня разбудили Игера, он заворочался, в полусне прихватил Сида за плечо, уберегая от падения, и открыл глаза. Ненастоящие, в тёмных пятнах усталости, а её не подделаешь.

– Сайдор разрешил тебе встать? – Игер свободной рукой потёр над бровями, привычно не трогая маскировочные линзы. – Ну-ка топай в процедурный.

Всё верно, с ходу оценивает обстановку и раздаёт указания, упустив обращение «тупой сопляк». Сид шевельнулся, глубже вжимая бело-золотой затылок Игеру в подмышку, и отпрянул, едва не свалившись. Отодвинулся от спасительной поддержки, моргнул, будто смутившись – как же, Ястребу помощь не требуется. Угу, очухались и примутся за меня слаженным дуэтом, Сид измотает издёвками, а Игер добьёт.

– Заплачу-за аборт-из-фонда-выпускников вам-не-придётся-выкладывать-деньги спасибо-что-попросили-виролога-меня-не-выкидывать, – вывалил одним духом, и пить захотелось – окочуриться, насколько захотелось. Мы разойдёмся без ссор и долгов. Мне их больше винить не в чем.

– В целом, правильно, но за чистку платить не нужно, – Сид насторожённо наблюдал за мной, будто готовясь схватить, – Сайдор показывал нам данные анализов. Расслабься, Радек, Яладжа тебя не обрюхатил.

Он нечитаемо усмехнулся, кивнул мёртво молчащему Игеру, а до меня доходило медленно, раздёрганными кусками, и они не склеивались, хоть тресни. Отцам всё известно – про Яладжу, про договор, но это не важно, стыдный мусор, его можно перетерпеть, ведь обошлось. Обошлось – и мне не нужно ещё раз заверять собственным отпечатком предательство. Я вдавил кулак в пустой, спасибо летнему богу, живот. Пересохший язык колюче царапал дёсны, под веками набрякло, противно стягивая кожу, стекло на верхнюю губу – солёное, мокрое.

Они позвали помощницу виролога, по имени вроде бы Хэй, если не напутал – я ни беса лысого не различал, пока не выдул полный графин пенящегося тоника. Сидел на чём-то жёстком – накрытые курткой ноги уже не мёрзли, ранку на локте залепила пришлёпка – и видел то узкий хищный рот Сида, то ссадины на костяшках пальцев Игера, прочее пропадало в блескучей мешанине, будто залез в мощнейший голопроектор.

– Вы проследили обратный маршрут кара, – я не мог смотреть им в лица. Потому что разревелся перед ними – двадцатилетний болван, потому что они не собирались сматываться, пусть я и попрощался, а ловушка с зубцами Фрея выпустила меня, и смешно было дышать свободно, напоказ, утирая рукавом нос. – Навестили Яладжу, и он вам рассказал про договор и про ребенка, так?

– Шевелит извилинами, удивительно, – Сид одобряюще хмыкнул, – но ты чрезмерно низко ставишь интеллект своего любовника. Клан Гранит очень осторожен, всегда этим славился…

– Вечные нейтралы, – буркнул Игер, устраиваясь на маленькой табуретке, принесённой Хэй. – Джада Яладжи уже и след простыл, временное жильё он бросил, но электроника часто выдаёт хозяев, надо только уметь её… соблазнить.

Игер говорил о технике, как о живом существе. Если они всё-таки уйдут, я попрошу напоследок поведать о секретах клана Берилла, раз и навсегда получу подтверждение тому, что беседы с проводами и энергоблоками и впрямь не сумасшествие.

– А рыжая женщина? Жена Яладжи, – я попытался подтянуться повыше, чтобы увидеть их обоих, когда наберусь смелости смотреть, – он звал рыжую Брун, у неё были красные глаза… зачем им понадобился ребёнок? Продать на органы, да?

Язык опять прилип – чёрт, я же и их кровью распорядился! Сглотнул комок, собираясь сказать про пятьдесят тысяч йю, но папаш торг за наши общие гены не волновал. Сид встал, худой, собранный, полыхнула беспощадная желтизна.

– Женщина уникал? Ты разглядел её, Радек? Брун… постой… Брун…

– Брундехальд! – Игер выпрямился, вмиг потеряв вальяжность медведя, устроившегося на отдых в берлоге. – Неужели их ещё не перебили? Младший, ты великолепен. Наткнуться на этих гнид на Земле, на самую опасную нечисть и её прислужников… Яладжа тоже отличился, за такое – смерть. Без обжалованья.