Коронованный наемник (СИ)

Последний поворот взблеснул россыпью мелких капель на вечно сыром камне, и Йолаф увидел неяркий свет, дрожащим красноватым контуром окаймляющий крутой изгиб коридора. Он еще прибавил шагу и ворвался в последний тоннель. Там на стене ровно горел такой же факел, как в его собственной руке. У решетки, отрезающей грот Эрсилии, на расстеленном плаще сидел человек и неторопливо чинил рукав снятого камзола. Услышав звук приближающихся шагов, он спокойно поднял голову, и на рыцаря взглянули знакомые болотисто-зеленые глаза.

- Йолаф… Слава Эру. Я уж тревожился, не случилось ли беды, – варгер поднялся с пола и вдруг протянул ренегату руку, чего никогда прежде не делал. И от этого несвойственного вассалу Сармагата сердечного тона, от этой протянутой руки на Йолафа отчетливо потянуло несчастьем… Он ответил на рукопожатие и молча шагнул к решетке. Эрсилия лежала в темном углу. Тихо, покойно, и ее даже в этом облике хрупкое тело почти терялось в складках тяжелых меховых пледов. На один страшный миг рыцарю показалось, что она не дышит. Но Таргис тихо тронул его за локоть:

- Войди к ней. Теперь можно.

Йолаф понял его. Немеющими пальцами он отпер замки и подошел к оборотню. Опустился на пледы, и Эрсилия подняла голову с пушистого покрова. Несколько нескончаемо длинных минут он молча смотрел в ее глаза. Они все еще были жутковато-желтые, но в них не было больше бессмысленной звериной злобы. Это были почти глаза прежней Эрсилии. Задумчивые, внимательные и ласковые.

…Она всегда старалась помнить о твердо внушенных ей правилах девичьей скромности, даже в разговоре она часто опускала глаза долу, как это предписывал странный этикет благородных девиц на выданье. Но порой, обернувшись на внезапное интуитивное ощущение, молодой княжеский гвардеец ловил на себе этот задумчивый и ласковый взгляд, от которого кожу долго щекотало едва различимое тепло, и ему хотелось накрыть ладонью задержавшийся след, будто поймать замешкавшуюся бабочку.

А сейчас ей ни к чему было больше опускать глаза. Измученная душа в изуродованной оболочке, она уже была вне власти любых условностей или правил. Она прямо, неотрывно смотрела на Йолафа, то ли ища что-то в его лице, то ли просто давая себе эту запоздавшую свободу. И рыцарь провел пальцами по спутанным каштановым кудрям, тоже все еще прежним, выбирая из них хвоинки и машинально распутывая сбившиеся узлы. Как часто ему хотелось расчесать гребнем эту всклокоченную гриву… Отчего-то неприбранные, полные сосновых иголок локоны на голове страшного существа, бывшего прежде прелестной княжной Ирин-Таура, казались ему особенно тягостным знаком ее ужасного преображения. Но он не мог коснуться их… Терзаемый болью и злобой оборотень не позволял к себе притрагиваться. А сейчас и это уже было в прошлом, и Эрсилия покорно принимала неумелую и бережную ласку грубоватых пальцев.

- Йолаф, – негромкий голос Таргиса выдернул рыцаря из оцепенения мыслей, и тот обернулся, – до весны не осталось и полутора месяцев. Ее душа совсем изнурена, я не знаю, долго ли она еще будет сопротивляться. Она почти приняла свою судьбу. Ты не серчай, если сейчас я сделаю тебе больно. Но… я не уверен, что ее еще можно откупить.

Рыцарь не шелохнулся, но варгер увидел, как в его глазах разверзлась стылая черная бездна.

- Иди отдыхать, Таргис, – ровно произнес Йолаф, – спасибо тебе за все. Я побуду с Эрсилией до утра.

Варгер молча кивнул и тихо ушел в темноту, оставляя ренегата наедине с его бедой. А Йолаф снова взглянул Эрсилии в глаза, сжимая в кулак всю отпущенную ему от рождения решимость:

- Я не оставлю тебя, слышишь? – проговорил он с твердой и спокойной убежденностью, – просто доверься мне. Я сделаю все, что в человеческих силах. Я заплачу любую цену. Нам нужно всего несколько солнечных лучей. И если Эру на них поскупится… Что ж, значит, Кэмми была права, и ему просто наплевать на нас. Но, хотя я-то обычный человек, да еще вовсе не лучший из нашей породы, одно я могу обещать. На меня ты можешь положиться и тогда, когда отворачиваются небеса. Я никогда не оставлю тебя, что бы ни произошло.

Он не знал, поняла ли его Эрсилия. Она лишь прикрыла глаза, опуская голову на его руки, словно доверяясь ему без оглядки.

Едва начинал брезжить рассвет, когда Йолаф вышел из убежища, держа укрытую плащом Эрсилию на руках. Подкуп уже ждал его, потряхивая ушами. Крупными хлопьями падал мягкий снег, бесформенные комочки, легкие, как лебяжий пух, оседали на шерсть варга, таяли на носу, и зверь фыркал, мотая головой.

Рыцарь подтянул ремни легкой кожаной кирасы, перебросил через спину варга чересседельную суму и сел верхом, устраивая оборотня перед собой. Из-за скалы показался хмурый Таргис на Хорьке:

- Ты куда это один навострился? – протянул он, потирая окруженные темными тенями глаза, – хорошо, что я всю ночь уснуть не мог. А то б упустил тебя, да и ищи-свищи.

Йолаф плотнее запахнул на Эрсилии плащ:

- Это моя забота, Таргис.

Но варгер покачал головой:

- Места там опасные, друг. А я… Я сам это пережил, кто знает, чем подсобить смогу.