Коронованный наемник (СИ)

Он вернулся через четверть часа, когда Лурбаг уже подавал на стол, и Камрин не стала расспрашивать, что за срочные дела появились у вождя. Она напряженно думала с чего начать разговор. Но Сармагат, только что бездумно глядящий на нее не по-орочьи теплым ласкающим взглядом, вдруг пристально посмотрел в ее лицо:

- Что тебя тяготит, Тугхаш? Только не лги. Я всегда чувствую, если ты лукавишь.

- Я знаю, – устало вздохнула Камрин, а потом подняла глаза на орка, лихорадочно ища первое слово и ощущая каким-то жгучим внутренним чутьем, что начать нужно прямо сейчас. А орк оперся одной рукой о столешницу:

- Ты здесь не просто так, верно? Наивно было бы предполагать, что ты все бросила и вернулась, не повидав брата и не дождавшись исцеления Эрсилии. Ты слишком ими обоими дорожишь. Так что может так спешно привести тебя сюда, если в городе сейчас происходит столько важнейших событий?

- Ты всегда и во всем ищешь подвох, – Камрин почувствовала, как все придуманные фразы осыпались куда-то, словно битые черепки со скатерти. Она долго изворачивалась за спиной Сармагата, готовя план похищения свитка, но никогда не умела хитрить, глядя ему в глаза.

- Не подвох, – покачал головой Сармагат, – просто причину. Хотя я рад был бы думать, что ты приехала просто потому, что тосковала по мне, – криво усмехнулся вождь, но Камрин видела, как болезненно дернулись его губы, и знала, что орку совсем не смешно. Внутри вдруг против воли забродило что-то едкое и злое:

- Я тосковала по тебе, Сармагат, – жестко проговорила она, прямо и бестрепетно глядя ему в глаза, – я тосковала по тебе месяцами, разыгрывая спектакль в Тон-Гарте, выслушивая колкости князя, прикидываясь перед эльфами. Я тосковала по тебе, мечась в кольчуге между постов и передавая записки на клочках, когда мне хотелось просто приехать сюда и знать, что ты меня ждешь. Я тосковала по тебе, пытаясь понять твои замыслы. И когда я лгала, хитрила и плела интриги, чтоб разрушить эти замыслы, я тоже тосковала по тебе.

Сармагат тяжело дышал, машинально сжимая подлокотники кресла и оставляя на них царапины, а Камрин продолжала, вдруг забыв обо всем и не умея остановиться, будто скользя с ледяной горы:

- Комендант Сарн выставил тебе условия, и ты принял их. Но Сарн не знает тебя так, как я. Я-то знаю, что все его угрозы увезти меня из княжества и навсегда тебя со мной разлучить для тебя не более, чем слова. Как ты говорил? Я должна занять подобающее мне место среди соотечественников? У меня впереди вся жизнь? Вот то-то и оно! Я просто помеха для тебя. И ты ждешь, что кто-то избавит тебя от этой незадачи, ведь ты на свой лад привязан ко мне и сам от меня избавиться не решаешься. Не трусь, вождь! Я все сделаю за тебя. Я сама уйду из твоей жизни. Потому что я могу выпрашивать пощаду, молить о благоразумии, красть ценности и лгать ради спасения, но я никогда не буду выпрашивать любовь, молить о ней, красть ее и ради нее лицемерить.

Камрин встала и шагнула к креслу орка:

- Отпусти Леголаса, Сармагат! Каких бы обид ни нанесли тебе эльфы, сам принц ни в чем перед тобой не виноват. Не мсти лучшим за худших! Ты и так сполна отомстил, заставив его пережить эти месяцы, ввергнув княжество в хаос и страх и убив то, чем эльфы дорожат более всего прочего – их сплоченность и веру в свою исключительность. Отпусти Леголаса, и клянусь, я сама принесу тебе назад свиток, верну тебе все, что получила от тебя, и навсегда уйду, ни разу не оглянувшись. И тебе даже не в чем будет себя упрекнуть. Я, интриганка, лгунья и убийца, первой любовью которой был орочий вождь, никогда и нигде не пропаду, уж не тревожься!

Она замерла перед ним, выпрямившись, словно готовая отразить удар. На бледном лице лихорадочно горели сухие глаза. Но Сармагат лишь медленно поднялся из кресла.

- Ты права, Тугхаш, – негромко проговорил он, а грубое сукно камзола вздрагивало на груди в такт ударам сердца, – ты права во всем. Лишь в одном ты ошибаешься. Тебе никогда не нужно было выпрашивать моей любви. Этот монстр сам родился во мне. И я боялся его, я пытался его убить, отдаляясь от тебя. Но и вдали от тебя он не умирал от голода. Он просто начинал пожирать меня самого. Он умрет только вместе со мной. Но я не позволю ему сначала уничтожить тебя.

- Почему ты называешь это монстром?! – лицо Камрин вспыхнуло, – любовь – не чудовище и не болезнь! Не опухоль, не язва! Ты всегда считал меня малолетней глупышкой, впрочем, не ты один, но я всегда видела те минуты, когда ты на миг давал волю этому «монстру» и переставал сопротивляться! Я знаю, как сияют твои глаза, как разглаживается лицо, словно какая-то старая рана вдруг перестает ныть! Дело не во мне, Сармагат, не в чувствах и не в монстрах! Просто ты привык жить ради своей бесценной мести. Ты опасаешься, что другое стремление отвлечет тебя от этой игры, что она потеряет смысл и интерес!