Коронованный наемник (СИ)

Ветер наотмашь стегнул по лицу упругим хлыстом, но Леголас резко и жадно вдохнул ледяную свежесть ненастного вечера, изгоняя из легких факельный дым. Он устал прятаться под землей. Моргот подери, он эльф, а не гоблин… Ледяная крупа дробно и зло секла лицо, капюшон тут же слетел, и разом заледенели губы. И все же лихолесец чувствовал, как накативший от рассказа Йолафа душный страх шелухой слетает с души. Страх не терпит движения, господа… Поспешите ему навстречу, и он тут же малодушно спрячет уродливое лицо в липкие ладони. Восемнадцать… Едва ли не половина отряда, ведь в фортах были погибшие… А он даже не знает их имен. Он, приведший их сюда, не ведает, кто из его воинов уже лежит в этой стылой, неприютной земле. Леголас зарычал, впиваясь клыками в губы, и дал варгу шенкеля. Поздно, Моргот, поздно горевать по погибшим друзьям. Сейчас все, что ему осталось, это попытаться спасти тех, кто еще жив.

Варги неслись вперед, перелетая через овраги, фыркая и разбрасывая тучи снега. Непостижимым чутьем угадывали готовые обвалиться сверху толстые сучья, лавировали в воющих потоках ветра, словно верткие лодки, ведомые в бурном море искусной рукой. Близилась ночь, и в подлеске, где неистовствовали снежные вихри, было почти темно. Но звери не подвели. Трудно сказать, сколько времени длился этот полуслепой отчаянный путь, однако в свой срок варги вынесли седоков на опушку, еще не налившуюся непроглядным ночным мраком. Ветер метнулся в лицо с новой силой, и скакун Йолафа издал долгий протяжный вой с резким всхлипом в конце.

- Подкуп почуял коней. Эльфы рядом, – невнятно долетел до Леголаса голос рыцаря. «Какой, к балрогам, подкуп?» – мельком подумал лихолесец, но размышлять об этом было не ко времени. Впереди показалась река, и глаза Леголаса, все так же по-эльфийски… а быть может, по-орочьи зоркие, уже различали в полумраке пурги одинокие столбы. Ближе, еще, и Селевон хрипит, вскидывая голову, а у столбов не видно ни души… Неужели они опоздали? А пурга все яростнее бушевала, словно пыталась доказать жалким комочкам горячей живой плоти, что их мелкие дрязги, обиды, тревоги и амбиции ничтожны в ее ледяных, беспощадных объятиях. Но где же они… Готовый отчаяться, Леголас приподнялся на спине варга, взмахивая рукой:

- Ээээй!!! Именем государя Трандуила!!!

В ответ лишь выл ветер, но принц снова и снова выкрикивал этот привычный всем отцовским подданным оклик в надежде удержать неразличимых в снежной круговерти соратников от опасного пути.

- Стойте!!! Где бы вы ни были, стойте, олухи!!! – обдирая горло студеными когтями непогоды, рявкнул Леголас в последнем чаянии настичь криком тех, кого пурга скрывала от глаз. Этот оклик не остался без ответа… Несколько секунд спустя, из сгущающегося мрака со свистом вылетела белоперая стрела, бессильно воткнувшись в снег. Еще никогда лихолесский кронпринц не был так рад нацеленному в него выстрелу. Но Йолаф не разделял его радости…

- Осторожно, сумасшедший! Мы на варгах, нас примут за орков и расстреляют еще до того, как мы успеем приблизиться!

- Меня нет нужды «принимать за орка»… – пробормотал Леголас и снова понукнул Селевона. Он не опасался стрел. Ветер сбивал линию прицела, да и кирасу он в келье не забыл. Сейчас важнее была не его жизнь… Рядом выругался Йолаф, но не отстал ни на дюйм. Селевон фыркнул, но и Леголас уже чувствовал доносимый ветром запах пота усталых лошадей. Еще немного… И в этот миг визгливые завывания ветра разорвал новый звук. Громкий сухой треск разнесся над рекой, и вслед за ним взвился отчаянный крик нескольких голосов, заглушаемый конским ржанием…

Они приближались, мчались по снегу, словно тени, издевательски легко перелетая через крутые хребты островерхих сугробов. Они даже не поднимали луков, словно самонадеянно убежденные в беспомощности своей легкой добычи. Один из них кричал что-то, но встречный ветер смешивал слова, унося в стылую снежную даль. Рималл не ощущал, как пересохло горло от рваного дыхания. Он остановит их… Он непременно остановит чернокровых ублюдков… Пусть он останется здесь, в этом снегу, но его соратники, доверившиеся ему и последовавшие за ним, непременно успеют перейти реку… Вот уже Эвеглир, до последнего момента стоявший у кромки берега, обернулся на Рималла, ступил на лед, вплел пальцы в конскую гриву и растворился в снежной закипи ветра. Пусть лишь с того берега донесется свист, что возвестит о первом переправившемся, и Рималл сможет пойти за ними…

Целитель выхватил новую стрелу, оттянул закоченевшими пальцами тетиву, прицелился… Он не успел выстрелить второй раз. Оттуда, из темноты, скрывавшей реку, раздался ужасный треск, мучительно заржала лошадь, а следом взорвался многоголосый крик: