Коронованный наемник (СИ)

Уже рассвело, и в сером мареве сырого утра видимость была хуже, чем ночью. Над лесом стоял туман. Он неряшливыми клочьями путался в ветвях деревьев, стелился в оврагах, словно отягощенное многодневными тучами небо не выдержало своего душного серого бремени и обронило наземь грязные комковатые вороха.

По едва заметной тропе, вьющейся в путанице иззябшего подлеска, стремительно мчался поджарый светло-серый варг, несущий всадника в глухом плаще. Тот прильнул к скакуну всем телом, крепко вцепившись в косматую шерсть загривка затянутыми в перчатки руками и плотно прижимая к бокам хищника ноги в высоких сапогах. Варг был в пути не меньше нескольких часов и порядком устал. Клочья пены падали с клыков, но зверь не сбавлял скорости, то вихрем перелетая через бурелом, то ныряя в темную чащу молодого сосняка. Всадник, несомненно, не раз уже проезжал этим путем, поскольку безошибочно пригибался под низкими ветвями и ловко уворачивался от хлестких ударов разросшегося кустарника.

Было совсем светло, когда варг влетел в лабиринт нагроможденных скал и остановился перед причудливой каменной лестницей, слишком неровной и крутой, чтоб быть творением чьих-то, даже самых беспечных рук. Всадник с трудом спешился, прихрамывая на затекших ногах и с усилием разгибая усталую спину, и устремился вверх, туда, где ухабистые ступени делали крутой поворот и уходили в темный провал косой каменной арки. Варг фыркнул и тенью исчез среди скал…

… Сармагат отложил вилку и довольно потер когтистые ладони:

- Ты и в походе свое дело знаешь, Лурбаг, – с ленивой благосклонностью произнес он, и тощий орк с длинными сильными руками, стоящий у импровизированного стола в шатре вождя польщенно осклабился:

- Благодарю, господин. А только скромничать не стану, я в стряпне толк понимаю. Эвон даже люди-привередники должное отдают.

Сармагат наполнил свой кубок, затем второй и усмехнулся:

- Выпьем, Лурбаг, за то, чтоб все в мире находилось на своих местах: и повара, и полководцы, и сапожники, и короли. А где это ты людей потчевал? Таргис не в счет, его привередником не назовешь.

Повар поклонился до самой земли, принимая кубок, осушил до дна и бесхитростно пояснил:

- Так пленный-то, Йолаф. Самый, что ни на есть, всамделишный человек. И уж верно, едал в прежние времена недурно, все ж в столице не в последних был чинах. А я, как ему в корзину харчи складывал – ни разу полная не вернулась. Стало быть, умею я и хлеб справно печь, и мясо жарить, как людям привычно. Я ж того, нарочно расстарался, негоже, чтоб всякий недобиток вашего личного повара неумехой честил.

Сармагат расхохотался. Лурбаг всегда отличался своеобразным глуповатым добродушием. Но эта наивная похвальба соплеменника, гордившегося тем, что умеет вкусно накормить полумертвого пленного человека, показалась вождю донельзя забавной. И тут последняя мысль занозой вошла в мозг, разом обрывая смех. Полумертвого пленного…

- Лурбаг, – задумчиво протянул он, сдвигая косматые брови, – а щедро ли ты нашего пленного кормил?

- Так уж не скупился, – повар сразу заметил, как благодушие вождя дало трещину, и слегка побледнел, ожидая неминуемой грозы, – и сыру, и хлеба, и еще всякого… Таргис-то сказал, нельзя, чтоб пленный помер, а отделали-то его на славу, едва вовсе не прибили. Силы, дескать, нужно это… как… восстанавливать.

Сармагат пытливо поглядел на повара, подмечая полные напряженного ожидания глаза и нервно подрагивающие ноздри.

- Таргиса ко мне, – коротко отсек он, и Лурбаг бросился прочь из шатра, не веря своему счастью, что бранить, похоже, будут не его.

Через несколько минут варгер уже стоял перед вождем, а Сармагат все так же задумчиво изучал его лицо:

- Скажи-ка, друг мой, – с мягкой вкрадчивостью начал он, наблюдая, как Таргис тоже заметно бледнеет, – на совесть ли ты о Йолафе пекся, покуда в штабе был?

Варгер сглотнул:

- Все, как вы велели, господин, покойным отцом клянусь. И кормил досыта, и снадобья для ран принес – все честь по чести.

- И все же Йолафу стало хуже, – отстраненно промолвил орк, словно рассуждая сам с собой, – уезжая, я застал его едва ли не при смерти.

- Сырость, господин, и побои изрядные. Да еще ранен был недавно, здоровье подорвано. Вы велели из подземелий наверх перевести, я лично все проверил, сухую камеру выбрал, солому велел постелить…

Таргис частил, захлебываясь словами, в глазах застыл ужас, и Сармагат понял, что сейчас вассал едва ли в состоянии складно врать.

- Друг мой, ты болел горячкой? – буднично спросил он, и молодой человек умолк.

- Нет, господин, не доводилось, – осторожно произнес варгер, а Сармагат поднялся из-за стола и шагнул к нему:

- Так вот, Таргис, – негромко и с нажимом произнес он, – больные горячкой люди… почти… не… едят. Они пьют много воды, но не притрагиваются к пище. Так как же Йолаф мог воздать должное кулинарному мастерству Лурбага?

Таргис облизнул губы, в глазах мелькнуло отчаяние: