Коронованный наемник (СИ)

- Виноват, господин. Я воспользовался тем, что вы не проверяли, как я кормлю пленника. Он и правда, едва притрагивался к еде. Большую часть я попросту… съедал сам. Я скучаю порой по обычной людской пище.

Сармагат секунду помолчал, а потом оскалился:

- Врешь, друг мой. Все эти дни ты был допущен за мой стол, поскольку, как варгер, должен был присутствовать при обсуждении наступления на столицу. Ты ни разу не отказался от обеда.

Таргис снова набрал воздуха, но Сармагат вскинул ладонь:

- Не трудись. Ты не успеешь придумать что-нибудь правдоподобное. Все и так ясно, Таргис. Тебя… хм… нас ловко и изящно обвели вокруг пальца. Я не стану сейчас расписывать, каким идиотом ты оказался, не заметив, что Йолаф водит тебя за нос. Сейчас важно другое. Я и вся моя свита здесь. А в моем штабе, охраняемом жалкой горсткой бойцов, находится хитрый, отважный и смертельно ненавидящий меня человек, которого считают умирающим, а потому и не подумают старательно караулить. И это не просто так, уверяю тебя. Йолафу едва ли просто вздумалось отдохнуть от командования своими головорезами и поесть за мой счет. Он что-то затеял. И это что-то невероятно важное, если он пошел на такой отчаянный риск.

Таргис неслышно перевел дыхание:

- Что прикажете, господин?

- Что прикажу? – Сармагат оскалил клыки, – Молота!! Немедля!! И ты едешь со мной!!

Неистовый рык орка сорвал Таргиса с места, и уже через десять минут пылающий бешенством Сармагат взлетел на своего огромного варга и, сопровождаемый вассалом, вихрем вылетел из лагеря.

…Он не помнил, когда еще так безжалостно погонял скакуна. Лес несся мимо рваными лоскутными занавесами, снег сплошной лентой змеился под мощными лапами Молота, сзади нагоняло тяжелое дыхание Таргисова варга. Солнце не успело войти в зенит, когда Сармагат спрыгнул со спины хрипящего зверя, и тот, тяжко поводя боками, осел на снег. А орк уже мчался вверх по ступеням. Он ворвался в штаб, едва заметив часового, уронившего флягу и вытянувшегося в струну. Он рвался к камере Йолафа, готовый увидеть ее пустой, готовый увидеть все, что угодно… но он не увидел ничего необычного. Рыцарь сидел на соломе, опершись о стену спиной. Изорванный камзол едва прикрывал камизу, покрытую бурыми разводами запекшейся крови. Осунувшееся лицо несло несомненные следы болезни, но серые глаза были на удивление спокойны.

- Сармагат? – в голосе мятежника прозвучало легкое удивление, – вы уже вернулись? Судя по вашему перекошенному лицу, осада была не сахар.

Орк подошел вплотную к решетке, рванул на себя замок, и тот с надсадным лязгом грохнул о прутья, запертый, как в тот день, когда вождь последний раз видел пленного. До боли сжав пальцы на холодном металле, Сармагат попытался выровнять дыхание. Что же происходит? Отчего все так спокойно, правильно, безмятежно? В чем подвох? Не мог же он ошибиться…

Медленно подняв взгляд, он усмехнулся, вглядываясь в пленника:

- Я зело тревожился о вас, друг мой. Сон, видите ли, дурной пригрезился.

- Я тронут, Сармагат, – Йолаф прижал руку к груди, принимая ироничный тон орка, – право, не стоило так беспокоиться. Я великолепно отдохнул в ваше отсутствие и порядком поправил здоровье.

И этот миг вождь отчетливо увидел, как на дне усталых глаз едва уловимо блеснуло торжество. Нет, конечно, он не ошибся… Догадка в одночасье осенила орка. Он рванулся по коридору назад, не чуя ног, мчался полутемным лабиринтом к своим покоям, грубо отшвыривая с пути встречавшихся часовых. Лязг засовов еще не замер под каменными потолками, когда Сармагат ворвался в свою опочивальню. Он шарил под кирасой доспехов, мучительно шипя и обжигаясь. Эльфийская сталь ядовитыми тисками язвила руки, чеканка оставляла на коже запястья вспухший багровый узор ожогов, но Сармагат не мог ждать ничьей помощи. На оправленном в серебро поясе все так же висел кожаный кисет. Но теперь он был пуст. Насмешливо, издевательски и неумолимо. Какая глупость… Какой нелепый просчет, недосмотр, недомыслие, что впору недотепе-караульному, но не ему, не Сармагату, столько лет не знавшему ни промахов, ни неудач. Яростно взвыв, Сармагат сокрушительным ударом кулака снес с доспехов шлем, отзвуки его голоса потонули в гулком серебряном звоне. И отчего-то звон этот отрезвил орка. Неистовствовать было рано. Йолаф… Он-то все еще здесь. И он-то точно знает, что здесь произошло.

Возвращаясь к темнице, Сармагат уже не бежал. Он шагал назад, твердо уверенный, что сейчас мерзавец заговорит. Заговорит взахлеб, истово и красноречиво, расскажет все, всех выдаст, а уж вождь проследит за тем, чтоб мальчишка не подох раньше конца рассказа.