Коронованный наемник (СИ)

Не говоря ни слова, он деловито открыл камеру и за камзол вздернул рыцаря с пола. Тот молча повиновался, и Сармагат готов был поклясться, что Йолаф совершенно не боится грядущей расплаты. Орк так же безмолвно выволок ренегата из тесного закутка и рванул за собой, словно собаку на веревке. Рыцарь не сопротивлялся, он спокойно шел за орком, оступаясь на нетвердых ногах. Дойдя до небольшого округлого зала, где обычно менялись караульные отряды, Сармагат без всяких церемоний швырнул ренегата на пол и встал над ним.

- Итак, друг мой, – негромко начал он, и в его глухом голосе звучала вызревшая ледяная злоба, – вам оказалось мало карьеры государственного преступника, дезертира и лжеца. Вы возжелали новых высот. Теперь вы вдобавок взломщик и вор.

Йолаф невозмутимо пожал плечами:

- Помилуйте, Сармагат, я не взломал даже ящика для перчаток.

- Неужели? – орк рокотнул это короткое слово, словно швырнул камень, и рыцарь усмехнулся одним уголком губ:

- Ах да, простите, ваш сундук. Каюсь.

- Вы раскаетесь, друг мой, – почти ласково прошептал Сармагат, – вы чертовски раскаетесь.

И с этими словами наотмашь ударил мятежника по лицу:

- Говорите, Йолаф. Где то, что вы украли у меня.

Ренегат отер кровь и снова усмехнулся:

- Зачем что-то красть, если потом собираешься рассказывать хозяину, куда дел покражу?

В горле вождя вновь что-то заклокотало, и рыцарь вдруг ощутил, что никогда еще так ясно не осознавал принадлежность Сармагата к безжалостному и кровожадному племени сынов Мелькора. Новый удар обрушился в середину груди, следующий отшвырнул Йолафа к стене, и ренегат зашелся удушливым кашлем, вдруг перешедшим в смех…

Сармагат стоял посреди зала, глядя на скорчившегося на полу врага. Тот захлебывался кашлем пополам с хохотом, мучительно прижимая к груди окровавленную ладонь, и вождь неожиданно почувствовал, что никогда еще Йолаф не казался ему таким сильным. Никогда прежде, облаченный в ладный княжеский мундир, прямо держащий спину, иногда машинально оглаживающий лоснящееся от ладони навершие эфеса меча, он не был так неуязвим, как сейчас, лежащий на полу в изорванном рубище, безоружный, избитый и торжествующе глядящий на мучителя дерзкими серыми глазами.

- Давайте, – хрипло проговорил, наконец, рыцарь, сплевывая кровь, – продолжайте. Вы опоздали, Сармагат. Теперь вы можете бушевать, сколько вам угодно. Можете меня пытать, рубить на куски, все равно вы ничего не исправите. Свитка здесь уже нет. Сейчас он стремительно несется прочь, и поверьте, уже успел далеко умчаться.

- Вы лжете! – взревел орк, – сюда не проникнуть никому, кто прежде не входил сюда с провожатым! Часовые стоят на всех уступах, никто из ваших сообщников не смог бы войти и выйти живым!

Сармагат метнулся к рыцарю и сорвал с него растерзанный камзол. Несколько секунд клочья грязного сукна летели на пол вперемешку с кольчужными лоскутьями. Наконец орк отшвырнул обрывки и оскалился, овладевая собой и переходя на обычный сдержанно-доброжелательный тон:

- Вы меня приятно удивили, друг мой. Я не предполагал прежде, что вы сумеете так ловко меня провести. Но второй раз вам не удастся. Я узнаю, где вы припрятали свиток. Он непременно еще здесь.

- Так ищите, Сармагат, – осклабился Йолаф, – ищите.

Но орк не тронулся с места. Он чувствовал, что бесшабашное безрассудство рыцаря – это уверенность смертника. Йолаф уже не пытался защищаться, в каждом его слове и движении слышалась хмельная свобода человека, долгое время жившего под гнетом тяжкого бремени и, наконец, сбросившего его.

- Йолаф, – проговорил он уже без всякого бешенства, ровно и твердо, – не забывайтесь. Вы похитили свиток – но это еще не конец. Вы зря вдруг почувствовали себя победителем. Вы теперь владеете тайной исцеления? Прекрасно. Ею владели многие. Но очень немногие вправду исцелились. И не забудьте главного. Мои войска стоят кольцом вокруг вашего города, где укрыто все, в с е население княжества, включая детей. Прежде я обещал пощадить мирных жителей. Но после вашей виртуозной выходки наш договор пошел ко всем балрогам, и мои обещания уже не имеют прежнего веса. Не считайте меня дураком, друг мой. Вы могли бы в иных обстоятельствах пригрозить мне Бервировыми источниками. Но для того, чтоб обратить их воды в оружие, вам нужна луна. А луны нет уже много ночей. Мои силы огромны, Йолаф. И даже если Эру смилостивится над вашим жалким княжеством и расчистит к ночи небо… хм, сегодня новолуние, друг мой. И к тому времени, как первый тонкий серп украсит небосвод, мои воины уже уничтожат Тон-Гарт, оставив на его месте огромное пепелище. Одумайтесь и верните мне похищенное. Клянусь, я пощажу столицу, оставив все счеты меж нами двоими. Как ни… досадна для меня ваша выходка, я не могу не восхититься вашим мужеством, изворотливостью и волей к победе. Подумайте, Йолаф.

Рыцарь медленно поднялся с пола. Кровь стекала из уголка рта, дыхание было рваным и поверхностным, но он выпрямился и, прихрамывая, пошел навстречу врагу.