Коронованный наемник (СИ)

Солнце зашло, и в доме сгустилась тьма. Где-то ухнул филин, первый волк попробовал голос вдалеке. Иной на месте эльфа уже решил бы, что напрасно насторожился, но Леголас знал, как невероятно долго подчас могут длиться вот такие молчаливые осады, когда каждая из сторон ждет, что противник выдаст себя. Отчего же они не атакуют? Или враг только один? Это вероятнее. Ведь окна в доме Эрвига узки, и эльфу никогда бы не удалось ускользнуть сквозь эти плотно защищенные лазейки. Остается дверь или открытая взгляду двускатная крыша. Но, заняв удачную позицию напротив входа, можно одним выстрелом поразить любого, кто покажется снаружи. Однако нельзя позволить уморить себя в ловушке. Леголас уже было решил всерьез подумать о вылазке, как замершее, было, на месте время неожиданно очнулось, и события покатились вперед, неумолимо набирая скорость.

Сначала до слуха принца донесся отдаленный, многоголосый отрывистый вой, в котором любое опытное ухо безошибочно распознает кличи матерых варгов. Не прошло и двадцати минут, как морозную тишину, все сильней набухающую раскатистым рыком, разорвал шум вырвавшихся на поляну у хижины всадников – видимо, засада у дома была всего лишь наблюдательным постом, а теперь прибыло подкрепление. Примчавшиеся наездники и не думали скрывать свое появление. Гортанные голоса вразнобой загомонили о чем-то на непонятном, но хорошо знакомом лихолесцу мордорском наречии. Орки? Да еще верхом на варгах… Леголас был так изумлен, что на миг забыл о грозящей ему опасности, за что едва не поплатился головой. В узкое окошко кладовой одна за другой влетели четыре стрелы, бесполезно воткнувшиеся в стены.

- Ого… – машинально пробормотал эльф, отшатываясь назад и бросаясь на пол. В комнатушке оставаться было опасно, и Леголас быстро преодолел ползком несколько футов до двери и выбрался в горницу. Похоже, дело шло к незамысловатой драке, а потому плащ надевать было без надобности. Затянув ремни колчана, лихолесец прижался к стене между двух окон, чтоб обезопасить себя от выстрелов – он не раз видел, как разлетается ветхий ставень под тяжелой боевой стрелой. Но предосторожность эта была бессмысленной. Никто не стрелял более в окна, зато снаружи раздался новый голос. Приятного тембра баритон нимало не напоминал орочий, однако властно пролаял что-то на Черном наречии. Леголас не успел удивиться…

Ставни разом взорвались вихрем щепок под меткими ударами камней, а в черные зазубренные провалы окон влетели несколько горящих факелов. Солома на полу мгновенно занялась, отрезая эльфа от двери, а сверху донеслось потрескивание. Леголас вскинул голову: по темным от времени стропилам змеились кисейные лоскуты дыма, налитые жемчужно-розовым оттенком в трепещущих отблесках горящей на полу соломы, а огонь уже карабкался вверх по стенам, жадно вгрызаясь в паклю, там и сям торчащую меж бревен. Крышу подожгли со всех четырех углов.

Что ж, выбор был небогат… Подхватив с пола плащ, Леголас метнулся к бочонку с питьевой водой, стоящему у очага, глубоко утопил зеленую шерсть в холодной влаге. Затем набросил отяжелевший плащ на плечи и голову и стремительно понесся к двери. Смерть в бою всегда предпочтительней смерти в огне…

Этот слепой бег сквозь языки пламени занял лишь несколько секунд, и эльф распахнул дверь… Он и прежде замечал, как в отчаянный момент обостряются все силы и умения. Но ни разу в жизни не предполагал, что способен одним рывком оторвать дверь от косяка. Однако поеденные временем петли лишь жалобно взвизгнули, выворачиваясь из тесаного дерева, а тем временем у самой головы в стену с мелодичным звоном воткнулась стрела. Загородившись импровизированным щитом, Леголас лихорадочно огляделся. С крыши уже сыпалась дождем горящая солома, от дома нужно было срочно отдалиться, он грозил заполыхать в самом скором времени. К конюшне… Там заперт верный гнедой… Но подпустит ли он теперь хозяина к себе? Моргот… Решительно отметя эти мысли прочь, Леголас зашагал вбок, неся перед собой дверь. Она то и дело вздрагивала под звонкими тычками стрел, а эльф проклинал свою невольную слепоту: спасительный щит загораживал от глаз поляну, темную, озаренную лишь малиновым заревом горящей крыши.