Коронованный наемник (СИ)

- Вот! – Эртуил почти выплюнул это слово, впечатывая в столешницу кулаки, – кто поджечь-то мог? Только свои, гарнизонные! Как же так, Сарн, дружище? Неужели уже среди крестьян крысы завелись? Да оно и ладно, всякое бывает, нас не удивишь, но что за резон? Ну, сожжешь ты форт, да ведь сам-то в огне сгинуть можешь! Кому оно нужно было? Да и как с орками сговориться можно? Где? Через кого? А только это сговор был, не сомневайся. Я живо в цейхгауз помчался – все бочки со смолой на месте стояли. Эта, что в домах заготовлена была, не наша. То ли я, дурак, под самым носом заговора не разглядел, то ли совсем в этой дыре все с ног на голову встало…

Эртуил снова схватился за кувшин, а Сарн пододвинул ему свою кружку:

- Плесни-ка и мне.

Отхлебнув вино, эльф задумчиво покусал губы:

- Сдается мне, это не вся история. Что дальше было?

- Дальше… – Эртуил раздраженно рванул шнуровку на вороте, – дальше мы только успевали дышать. Частоколы в фортах свежеотесанные, смолистые, вышки тоже. Горело это все – любо дорого. Пока мы с пожаром совладать пытались – орки такую пальбу учинили, камни дождем летели, только уворачивайся. Скоро ясно стало – не потушим. Скомандовал я построение, щиты подняли, копья опустили и вышли из форта с этими тварями лоб в лоб. Я уж приготовился насмерть стоять, не хуже, чем при Одинокой горе. Да только мы с Чернокровыми схлестнулись – в лесу шум поднялся, и прямо к форту отряд конный вылетел, копий восемьдесят, да такая мясорубка пошла, хоть баллады складывай. Не знаю я, Сарн, кто ими командовал, а только при этаких бойцах мы в Ирин-Тауре без надобности. Шквалом по поляне прошли, орков, как куропаток, молотили. И что ты думаешь, эти мрази струсили, барахло свое побросали, катапульты, тараны, да наутек. А всадники тут же развернулись и в лесу растаяли, словно примерещились.

Вот и скажи мне, олуху, брат, что в этом княжестве настоящее? Где враги? Где союзники? Уж и небо с землей, не ровен час, перепутаешь. Не для меня эти загадки, Сарн, я честный воин, интриги – не мое ремесло. Ума не приложу, что дальше делать. В гарнизоне есть предатель. Быть может, не один. И он сейчас здесь, где ему быть еще… Его нужно найти, пока не поздно.

«Предатель… Если б только в гарнизоне…», – Сарн отогнал от внутреннего взора блеск утренних лучей на кольцах коифа, а Эртуил продолжал, все больше распаляясь:

- Как мне теперь командиру в глаза глядеть? Что ему докладывать? Форт пал, только почему, неведомо, гарнизон спасен, только кем – неясно? Да, Сарн… – десятник вдруг запнулся, словно споткнувшись на бегу, – а Леголас-то знает о наших злоключениях? Гонцов выслали?

При этих словах, Сарн отвел глаза:

- Нет покуда. Леголас сейчас гонцов принять не может…

- То есть как, не может? – Эртуил привстал из-за стола, – погоди, брат… Что с командиром-то? Ранен что ли? И лекаря при нем толкового нет, только смертный этот безрукий?

Сарн молчал, мысленно проклиная себя, что за хлопотами не подумал о достойном объяснении отсутствия принца, прежде исправно объезжавшего форты каждые два-три дня. А Эртуил уже заподозрил неладное:

- Э, а ты чего в глаза мне не глядишь? Беда какая приключилась? Принц в плену?.. – десятник схватил Сарна за плечо, встряхивая, – убит?!! Да не молчи ж ты, злодей!

- Не ори, Эртуил, – Сарн поморщился, потер лоб, – ранен Леголас. Тяжко ранен, и рана та особая, не помогает ворожба. Только пока об этом никому знать не след. Как бы чего похуже в этом муравейнике не приключилось.

Эртуил гортанно зарычал и снова ударил кулаками по столу так, что подпрыгнула посуда:

- Будь проклято это морготово княжество, занесла нас сюда нелегкая. Что делать-то, Сарн? Я как в тупике стою, лбом о стену бьюсь, вперед не пускает, назад поздно!

- Не горячись, – устало проговорил десятник, – не знаю я, что делать, и посуду колотить без толку. Разберемся. Нет у нас другой дороги. Значит – выкрутимся как-нибудь. Сейчас не злобиться надобно, а гонцов в другие форты разослать. Эру знает, что там творится. Вдруг одними нами дело не ограничилось? И надо, мелькорова плешь, и боязно мне кого-то из крепости отпускать. Кто знает, куда орки от форта подались… Зря только на смерть гонца посылать.

Эртуил откинулся на спинку скамьи, пробормотав что-то бранное, а Сарн хмуро взялся за остывший обед.

Уже позади было погребение, и несколько рядов могил, с трудом вырытых в промерзшей земле, протянулись вдоль скал. Они все лежали рядом – люди и эльфы – лишь над двумя эльфийскими надгробиями были спеты другие гимны. Когда Эглена и Лантира опускали в стылое нутро скупой ирин-таурской земли, Сарн по очереди задержал руку на складках зеленых плащей:

- Прощайте, братья, – почти беззвучно прошептал он, – простите меня.

Эльфам было не привыкать умирать на чужбине, исполняя воинский долг, но, когда могилы засыпали камнями, Сарн ощутил, как холодные булыжники полновесно ложатся ему на душу. Эти две смерти были на его совести, что бы ни говорили соратники…