Короткое замыкание

«Да, состарился наш вахтер. Теперь уж молодежь вряд ли назовет его дядюшкой Бакыром, скорее, дедом», — думал Штефан, разглядывая обветренное, задубленное, в глубоких морщинах лицо старика. Его белые как снег волосы резко контрастировали с черными живыми глазами, от которых ничто не могло укрыться. Трудно было представить себе завод без дядюшки Бакыра Мануша, бессменного и грозного хозяина проходной. В жилах его текла албанская кровь — он происходил из арнаутов, искавших здесь два века назад спасения от турецкого разбоя. Из поколения в поколение служили арнауты верой и правдой в имениях помещиков Потыркэ и Панэ на землях Должа и Яломицы. После крестьянского восстания 1907 года отец Бакыра, Схефтек, поклялся не служить боярам и перевез семью в город. А тут попал из огня да в полымя: албанцев брали только в сторожа. Стал он работать на фабрике и вскоре сдружился с мастеровыми. В 1917-м хозяева сбежали, поручив Схефтеку охранять предприятие. Через несколько месяцев в город вошли немцы, и, когда он отказался впустить их на фабрику, его расстреляли. Спустя два года вернулись хозяева и великодушно пожаловали вакантное место в проходной, освободившееся после гибели Схефтека, его сыну. Бакыр был тогда молод, но уже хорошо усвоил, что значит быть охранником. Даже в незабываемом тридцать третьем, когда все рабочие до единого вышли на улицу из солидарности с бастовавшими железнодорожниками, пост свой не покинул. В 1948-м, хотя Бакыр с большим трудом понял смысл проходившей по всей стране национализации, он остался на заводе по просьбе рабочих. А инженер Овидиу Наста сказал тогда: «Бакыр — человек верный и надежный». В другой рекомендации он и не нуждался. У Бакыра Мануша была потрясающая память — он знал по имени всех рабочих, помнил даже, кто когда пришел на завод, кто где набедокурил еще во времена ученичества, женат ли, сколько детей, в меру ли пьет. Алкоголь ненавидел люто. Приложился с утра — сиди лучше дома, все равно на завод не пройдешь. Бакыр не уступал даже начальникам цехов, когда те приходили и умоляли: «Пропусти человека, поддал-то самую малость, а он сегодня позарез нужен»…

Бакыр по-отечески смотрел на Штефана, в его взгляде читался немой вопрос.

— Что делать, дядя Бакыр, работа засосала, дома собственного не вижу…

Вахтер лукаво улыбнулся:

— Полно, домнул[4] инженер, мы ведь тоже кое-что понимаем. Ты теперь в начальники выбился, чего тебе тут искать?

— Ну вот еще! Ты же меня с шестнадцати лет знаешь, — нахмурился Штефан.

— Ладно, молчу. Только с тех пор, как тебя ветром отсюда сдунуло, у меня борода до пояса отросла.

— Ладно, дядя Бакыр, ты, я вижу, по-прежнему такой же неприступный, как скала. Ну да мы еще успеем поговорить. — И Штефан шагнул было на заводскую территорию.

— Стоп! Обожди! Куда идешь? — остановил его вахтер, грудью закрыв проход.

«Вот чертов дед, — улыбнулся Штефан. — Знает меня как облупленного, а прикидывается…» Он вытащил из кармана удостоверение. Старик развернул его, повертел в руках, вернул с равнодушным видом.

— У нас это не годится. С ним можешь ходить там, в городе. А тут носят специальные нагрудные знаки.

— И что же мне теперь делать? — растерялся Штефан.

— Скажи, как полагается, к кому тебе надобно, и сиди жди, пока начальство решит, пускать тебя или нет.

Штефан передернул плечами, процедил сквозь зубы:

— Куда, куда, к генеральному, разумеется.

И сторож опять не упустил случая лишний раз уколоть гостя:

— Ну конечно! Извини, пожалуйста. Известное дело: шишка с шишкой дружбу водит. — Он набрал номер телефона. — Мариета, здесь вот товарищ инженер Попэ, он хочет пройти к шефу… — И повернулся к Штефану: — В городе он, в уездном комитете.

Штефан оторопел. Ведь они заранее договорились, что он сегодня приедет на завод.

— Ладно, подожду в его кабинете. — Увидел, что Бакыр колеблется, и добавил: — Не торчать же мне здесь, на проходной, эдак я все твои секреты выведаю!.. Как ее фамилия, этой Мариеты?

— Ласку, — пробормотал вахтер.

Штефан взял из его рук трубку.

— Говорит Штефан Попэ из уездного комитета… Да, Бакыр мне сказал. Что же это у вас за порядки такие — держать гостя на проходной?.. И не оставил никаких указаний? Хорошо, я позвоню в партком.

— Секундочку, — пискнула трубка. — Вот товарищ Нягу как раз рядом.

Послышался другой голос — тягучий фальцет:

— Вы уж извините, товарищ Попэ. Приказ есть приказ, его надо выполнять. Передайте трубочку, я скажу, чтобы вас пропустили. Порядок все же должен соблюдаться…

Бакыр взял трубку. Заговорщически улыбнулся, пропуская Штефана. А удостоверение оставил у себя.

«В конце концов, что мне на них обижаться? — подумал Штефан. — Они люди подневольные, но к чему разводить такие формальности? А если что-нибудь срочное?»