Корзина спелой вишни

— Не знаю, как у вас, а у меня первое впечатление — оно же и последнее, — решительно заявила Аминат и, встав посреди комнаты, изобразила новенькую: присела, сжалась, вытянула лицо и с покорно-удрученным видом, как-то бочком прошлась к столу, около которого сиротливо притулилась хозяйственная сумка нового бухгалтера. И так точно изобразила она ее маленький рост, унылость длинного лица, покорность фигуры, что женщины невольно прыснули.

— Ой, Аминат, не смеши, — сквозь слезы проговорила Умайсат, — а все-таки ты не совсем права. Вы же знаете, сколько мне пришлось хлебнуть из-за красоты моего бывшего… Сколько я от него натерпелась, даже вспоминать страшно. Чуть руки на себя не наложила. А второй муж — сами знаете — красотой не блещет, зато я при нем счастливая.

— Сравнила! — перебила ее Аминат. — Он же все-таки мужчина. А мужчине красота, ясное дело, ни к чему. А вы заметили, девочки, какие у нее тонкие губы. Ух и злющая, наверное! Вот посмотрите, она еще себя покажет.

— Уж ты скажешь, — робко возразила Умайсат.

— И скажу, — сверкнула на нее глазами Аминат. — А уши-то, уши торчат, как у ослика.

— Она же не виновата, что родилась некрасивой, — снова вступилась за новенькую Умайсат. — Не всем же красавицами быть. Кому-то надо и дурнушками.

— А я разве о красоте говорю? — живо возразила Аминат, беззастенчиво противореча самой себе. — Я говорю о том, что каждая женщина должна за собой следить. На то она и женщина, чтобы, вопреки природе, стать красивой. Должно же быть у нее врожденное женское чутье. Вы поглядите — это же соль с медом. Косынка желтая, платье зеленое, пуговицы красные, а туфли белые. Это же курам на смех!

И Аминат, зажав кулаком рот, сдавленно захохотала, не без опаски, однако, косясь на дверь, за которой скрылась Асма.

— А прическа-то, девочки, вы заметили? — подхватила Хатимат. — Наверное, в позапрошлом году сделала шестимесячную и с тех пор ни разу не накручивалась. У нас в ауле говорят: «Если не сможешь испечь для себя хлеба, вряд ли другому состряпаешь булку».

— Зачем вы так! — взмолилась Умайсат. — А вдруг у нее муж пьяница и детей семь человек, как семь бусин на одной нитке.

Но это столь оживленное обсуждение было прервано появлением Асмы и главного бухгалтера. Трем женщинам ничего не оставалось, как прикусить свои языки. Снова защелкали костяшки, зашелестела бумага…

Зато на второй день неугомонная Аминат, которой новая бухгалтерша почему-то особенно не понравилась, была похожа на курицу, которой не терпится снести яйцо, да все не находится для этого подходящего места.

Дело в том, что Аминат, как говорится, принесла в клюве свежую новость, а вот поделиться ею с другими никак не могла, потому что Асма как села в полвосьмого на свой стул, так и не вставала с него. Она разбирала бумаги, выдвигала и задвигала ящики письменного стола, что-то сверяла, откладывала, пересчитывала и не обращала никакого внимания на женщин.

Аминат же, наоборот, ерзала на стуле, словно в поролоновый коврик, положенный на сиденье, кто-то воткнул гвоздь. Время от времени она бросала на своих подруг красноречивые взгляды.

Наконец она не выдержала и, вырвав из блокнота листок, нацарапала записку. Прочертив в воздухе неровную линию, скомканная бумажка шлепнулась на стол Умайсат. Та прочитала и перекинула ее Хатимат. Теперь уже все три женщины переглядывались, перемигивались, косились на Асму, что-то беззвучно шептали… Наверняка в этот день они сделали не одну ошибку в своих расчетах.

И наконец долгожданный обеденный перерыв.

Аминат вскочила первой и с торжествующим видом человека, который выполнил свой долг, хотя это и было ему очень нелегко, вышла, вернее пулей вылетела из комнаты.

Умайсат и Хатимат, конечно, тоже не заставили себя ждать.

— Девочки, вы сейчас умрете, — зловещим шепотом произнесла Аминат, как только они собрались в кучку в конце коридора. И она окинула всех победоносным взглядом. — Я все узнала! Тсс! Так вот! Помните мою подругу Хистаман? Ну, черненькая такая… Оказывается, троюродная сестра… — тут она замолкла, видимо пытаясь выбраться из сетей родственных уз.

— Троюродная сестра Хистаман, — услужливо подсказала Умайсат.

— Не Хистаман, а подруги Хистаман, — досадливо отмахнулась Аминат, наконец разобравшись в степенях родства. — Так вот, троюродная сестра подруги Хистаман училась на бухгалтерских курсах вместе с Асмой. Никакого мужа у нее нет и никогда не было. Она старая дева.

— О-о-о! — выдохнули женщины.

— И это еще не все, — подняла палец Аминат и, сделав паузу, во время которой женщины рисковали жизнью, так как в любой момент могли умереть от любопытства, произнесла с ударением на каждом слове: — Зато у нее был сногсшибательный роман. Кажется, несчастный.

Эта новость подействовала на женщин, как взрыв бомбы.