Косьбище

Во дворе темнело. Я перебрался на порожек сарая, внимательно слушая и записывая вскрики и стоны «добровольно закладывающего». Через некоторое время меня стали отвлекать какие-то странные звуки со двора. Наконец, этот внешний шум дошёл до моего сознания, и я поднял голову. В наступивших летних сумерках было видно, как сквозь полуприкрытые ворота к нам во двор протискивается здоровенная птица. Птица?! Офигеть!

Птица ростом выше человека! С большим хохолком-гребнем на голове, длинным клювом, тёмная, с распахнутыми огромными крыльями.

Факеншит уелбантуренный! Я ещё ничего не понял, но потихоньку сполз с порожка за косяк дверного проёма. Потихонечку, на коленочки, за брёвнышко, не дыша… Чистый инстинкт — пусть это, такое большое, здоровое и странное увидит меня попозже. Или вообще не…

Распахнутые крылья сильно мешали пернатому гостю, и никак не проходили в щель между створками ворот. Птица дёргалась, шипела и скрипела, пытаясь прорваться к нам во двор. Время от времени она поворачивала голову в щель и негромко туда каркала. Или кукарекала. Похоже, их тут целая стая. Курятник супер-бройлеров. А ещё говорят, что бройлеры — американское изобретение. Как много мы утратили в своей непростой российской истории…

Я, как и большинство людей в России, не орнитолог, а «орнитоптер». Не в смысле: «геликоптер», а в смысле: на птицу можно ножкой топнуть. Или шикнуть, крикнуть, рукой махнуть. На Руси нет традиций «птичьей культуры». Это другие народы пляшут танцы в костюмах больших птиц, это другие народы рассказывают сказки про халифа, превратившегося в журавля, про гигантских орлов, ворующих детей и выращивающих из них принцев и принцесс.

Даже в фольклоре, кроме описания известной птичьей болезни: «Не то — два пера, не то — три» — практически ничего. Кони, волки, медведи… Даже змеи и рыбы говорящие — есть. Есть синица и воробей, есть орёл и ворон. Есть лебедь, причём обязательно женского рода, как и положено по грамматике для таких окончаний.

«Глядь — поверх текучих вод
Лебедь белая плывёт»

А самец у такой «лебеди» называется князь Гвидон. Имеет размах крыльев до двух метров и вес до 15 кг. Бедненький… Отощал-то как…

Но вот по-настоящему больших птиц… Змей Горыныч — так это не птица, а рептилия. Тот же князь Гвидон — комаром оборачивался. Насекомым. А Вещий Олег — ширялся. «Сизым орлом по поднебесию». Получается, что для исконно-посконно русского человека состояние полёта — занятие отнюдь не возвышенно-духовное, а вполне транспортно-утилитарное.

«Тут он в точку уменьшился,
Комаром оборотился,
Полетел и запищал,
Судно на море догнал,
Потихоньку опустился
На корабль — и в щель забился».

«Запищал», «забился». Отнюдь не образ для героических подвигов или свершений. Максимум — безбилетный проезд. При этом размер транспортного средства значения не имеет — лишь бы летало.

Вот на востоке птица Рухх — такая громадина. Синдбад-мореход с ней воюет, её яйцо и огнестрельное оружие не пробьёт — «чего нового изобретать надобно». А у нас только на Украине кое-какой Рух однажды вылупился. Так он скоро даже чирикать перестал: страшно стало когда настоящие звери из нор повылезали.

По родному фольклору ничего помогающего по ситуации — не помню. Но когда такая… пернатая тварь размера ХХL лезет ночью к тебе во двор, сразу, даже без архитиповой в рамках родной культуры подсказки, понимаешь — вот она счас как клюнет…

Птицы такого размера летать не могут. Что-то там у них с аэродинамикой. Такие птички только бегают. Как страусы. И лягаются. Как лошади. «Стая страусов-подростков может залягать одинокого слона средних размеров до смерти». Чёрные лебеди в России есть — почему не быть чёрным страусам? Казуары среднерусской равнины. Следующая остановка отъезжающей крыши — матросы на зебрах. Не верю! Но вот же — перед глазами, упорно пропихивается в щель. Как подросток сквозь забор на танцплощадку.

Страус африканский — до 150 кг весом, до 2.5 ростом. Дословный перевод греческого названия: «воробей-верблюд». Не заморачивались греки с названиями. То у них верблюд чирикает, то лошадь в реке извозом подрабатывает. Гиппопотам называется.

Эти, вроде, поменьше. Но всё равно — скорее «верблюд», чем «воробей». И вовсе не факт, что они исключительно травоядные. Африканские — вполне кушают всё. Насекомых, ящерок, грызунов, просто падаль… Ну совсем как люди. И ходят на двух ногах. Разница только в том, что коленками назад. Ну и ещё мелочь: это мы из них опахала делаем, а не наоборот.