Косьбище

Аналогичную картинку я и наблюдаю у «птица». Мнётся и скулит. Не отрывая взгляда от пейзажа в углу. Когда надо было деда Перуна в яму оттащить, я сюда заскочил и с Кудряшковой жёнки мешковину сдёрнул. Просто — что ближе валялось. И сейчас лежит наша красавица на мешке слежавшегося сена животиком, со связанными над головой и привязанными к перекладине сохранившейся стенки сарая руками. Белея в сумраке бескрышного строения своей полосатой спиной и другими частями… реверса. А молодой «птиц» не может оторвать взгляда и прекратить испускание слюней. Маленький похожий эпизод есть в «Холодном лете 53-го». Тоже — с мелкой суетливостью и скулежом в предвкушении.

– Нравится?

– У-у-у…

– Хочешь?

– А-га-га-га…

Не надо так сильно головой трясти — оторваться может. Парня просто колотит, как бы не завалился. Какой впечатлительный! Ладно, работаем вернисаж, презентаж и экзибишн. Или — что получиться.

«Ах вернисаж, ах вернисаж!
Кому — мандраж, кому — массаж…»

– Может, перевернуть? Лучше видно будет.

– Цык-цык-цык…

Это у него зубы стучат. Как бы он себе в штаны не… удовлетворился. Тогда и поговорить не удастся. Перевернули бабёнку. Она взвыла, когда поротой спиной на мешок положили. Задёргалась, ножками заегозила. И, раскинул коленки, затихла. В другом углу на шум Кудряшок голову поднял. Оглядел мутным взглядом картинку со своей «богом данной» и снова на подстилку рухнул.

– Хороша?

– Цык-цык-га-га…

– Поговорим — дам попробовать. Мне не жалко для доброго молодца. Если ты — добрый. Сам-то откуда?

Мда… Говорить по-гусиному я ещё не пробовал.

«Гуси-гуси — Га-га-га.
Бабу надо? — Да! Да!! ДА!!!».

Допустить его возвращение в реальность — нельзя. Эффект потеряется. Допустить реализацию его… устремлений — нельзя. Потом очень быстро случиться… возвращение в реальность — и он снова замолчит. Удерживаем беднягу на «лезвии бритвы». Пока он сам…

Мда… «Интернационал» — всемирная песня. Всего восставшего:

«Добьёмся дружно облегченья
Своею собственной рукой».

Или у парня появятся болезненные ощущения. В гениталиях. Собственные в собственных. Пытка самим собой. Собственными членами. Ощущения настолько болезненные, что вернут его в чувство. Вернут к осознанию окружающего и происходящего. Где я пытаюсь вести допрос самца хомосапиенса на пике его течки.

Парень разок начал всплывать в реал. Пришлось поставить его на колени. Между ног бредящей в горячке женщины. И ткнуть его носом. Приблизить, так сказать, лицом к… к пылающему жаром виртуалу. Впрочем, температура, и вообще — состояние её здоровья, «птица» не интересовало совершенно. А вот другое, что так сильно интересовало… Тут бабёнка в своём бреду ножкой несколько дёрнула, ляжкой своей по его щёчке проехалась. Парень так рванул — чуть меня не снёс. Хорошо — Сухан был рядом. Оттащили за волосы, надавал пощёчин.

«Страсть подчиняется покорно,
Её расплющивает воля.
Её из пламенного горна
Бросают в снег, во чисто поле».

Простите меня, Лопе де Вега с со товарищами М.Донским и М.Боярским, за надругательство над текстом романса Теодоро. Но мне очень надо. «Если нельзя, но очень хочется, то — можно» — русская народная мудрость.

Страсти здесь выше крыши — у этого парня. Настолько «выше крыши», что и — «крышу сносит». А вот воля здесь — моя. Как «из-волю» — так и будет. А «горн пламенный» — у Кудряшковой жёнки между ног. Ну, вообщем-то, да — у неё температура уже под сорок. У неё сейчас всё — «пламенное». Так жаром и несёт.

Из допроса ничего не вышло. Глупый я и бестолковый. Учиться надо. Элементарные для профессионала вещи — пропускаю. А самому додуматься — времени не хватает. Допрос, тем более с элементами пытки, требуют профессионального навыка. Не вообще, а конкретно. Предвидения и предусмотрения возможных, хотя бы — типовых ситуаций. Ну что мне стоило вспомнить Юлькин крестик, и как она меня первый раз в этом мире… Повязал бы «птицу» шнурочек, в нужном месте с нужным затягом… Не дошло, не вспомнил, не сообразил. А времени…

Рассказ молодого «птица» получился в этих условиях крайне… фрагментированным. Я практически ничего не узнал. Мне катастрофически не хватало информации, когда ему уже вполне хватило: парень характерно задёргался, не отрывая остановившегося взгляда от «горна», потом согнулся лбом в землю. И после длительной паузы сообщил:

– Всё. Больше ничего не скажу.

Можно подумать, что ты до этого что-то сказал. Только «га-га-га» да «ого-го-го».

Ну и не надо. Делаем «хорошую мину при плохой игре». Явно не наша пословица. То есть, я понимаю — при «плохой игре» хочется сделать противнику гадость. В морду там… или из пулемёта. Но почему обязательно взрывное устройство?