Косьбище

Хорошо, что увидев малявку, я сразу предпринял меры безопасности — воткнул носок косы в землю и отошёл на два шага. Девчушка оборвала, наконец, себе подол и, сверкая голыми коленками, метнулась ко мне. Быстро, однако, бегает. Надо будет спрогрессировать Олимпийское движение. Хотя бы по женскому бегу на разные дистанции… Если сейчас начать, то за восемь веков тренировок… Мысль о возможных последствиях успехов святорусского спорта в будущих веках была прервана броском. Что радует, так это то, что она не метательница молота. Поскольку, если бы метательница, вместе со своим молотом, так метнулась бы мне на грудь, то я бы даже и собственные внутренности метнуть никуда не смог бы.

Конечно, я мог уклониться от этого накинувшегося на мою шею живого лассо. Но так было бы неправильно. Мужчина должен грудью принимать удары судьбы. Особенно, когда они визжат от счастья. И упорно пытаются задушить, одновременно пережимая кровообращение и на уровне шеи руками (О! А я и не знал, что она такая сильная! Так же и задушить…), и на уровне поясницы ногами, приложив для начала острой коленкой в солнечное (Твою…! Аналогично).

Любава восторженно визжала прямо мне в ухо. Звон — по всей черепной коробке.

«Врезается в ствол пила.
Плоть дерева рассечена.
Но не берёза — пила
Воплями изошла».

Вот она и исходила. А у меня — совершенно «берёзовые» ощущения. Будто поленом по голове приложили. И продолжают… прикладывать. Среди визга и воплей проскакивали отдельные распознаваемые словосочетания: «…а он меня…», «…а я ему и говорю…», «… тут они как схватили, как потащили….», «… платье-то совсем в клочки…», «… и мы поехали…», «он меня на коня взял и даже не лапал. Почти».

Всё это, кроме упоминания в последнем пассаже «коня», вполне годилось как на рассказ об очередном биеннале, так и на отчёт о результатах ограниченного применения ядерного оружия.

Кто не знает — слово «биеннале» образуется от двух латинских слов: bis и annus. «Анус на бис»? Наверное, это интересно. Судя по «биеннале поэтов в Москве». Но есть и ещё интереснее слово: триеннале. В смысле: тоже самое, но «на троих».

Про ядерное оружие объяснять не буду — и так все знают.

Постепенно визг и лепет несколько снизили громкость и частотность, возникли паузы. Разборчивых слов не стало больше, но звон в ушах начал несколько уплывать. Наступила тишина. Но не от глухоты в результате контузии ультразвуковым ударом, а в связи с исчерпанием. Я, наконец-то, сумел вытащить голову девчушки из моей ушной раковины. Голова была красной и продолжала краснеть не поднимая глаз.

Когда эта… сопливка взгромоздилась на… ну, назовём это несколько нескромно — на мой торс, то я, естественно, подхватил её. За… ну, пусть и это будет сильным преувеличением — за задницу. Подол она оторвала, на меня забралась с ногами… А под рубахой у неё — как это здесь принято, ничего. И этим «ничем» она старательно вжималась мне в район пупка. Даже подпрыгивала.

Глядя на её наливающуюся красным мордашку, я понял, что она поняла. И что я понял, что она поняла — тоже.

«Я обернулся посмотреть
Не обернулась ли она,
Чтоб посмотреть — не обернулся ли я»

А тут и оборачиваться не надо — она сидит на мне нос к носу. Как медленно до нас доходят некоторые очевидные вещи! Ведь издалека видно — на мне из одежды одна бандана на голове. А в этом её положении на мне… на ней, конечно, есть платье. Но всё — сильно в районе шеи.

Я уже говорил, что для меня тактильные ощущения составляют немалую часть восприятия мира? А тактильный контакт у нас тут плотненький, чуть меньше, чем у шеи повешенного с верёвкой.

Сначала до неё дошло — что-то не так. Потом — что именно «не так». Теперь она замолчала и начала краснеть. Примерно, как Чеширский Кот в ходе его знаменитого диалога с Алисой:

" — Сэр Кот, а что это там, в кустах? — спросила Алиса у Чеширского Кота, когда они прогуливались по дорожкам королевского парка.

– Э… Там — чудеса. — Мечтательно ответил Кот.

– И что они там делают? — Продолжала проявлять свою любознательность Алиса.

– Э… Чудеса? Они… э… случаются. — смущённо сообщил Кот и начал одновременно краснеть и исчезать. Как обычно, последней, и совершенно бордовой, исчезла его знаменитая улыбка».

Она тоже, как Чеширский Кот, одновременно краснела и пыталась исчезнуть. Моя реакция? Нужно объяснять? И покраснел — тоже.

Наконец, малолетняя запрыгивательница соизволила отпустить мою шею, прибрать свои ноги с моей поясницы и, с гримасой отвращения на лице, оттолкнуть мою руку со своей ягодицы. После чего благополучно съехала по мне. Но — недалеко. Особенности мужской архитектуры со стороны фасада — общеизвестны.