Кощеева жена

Матрена вытерла нос и посмотрела в лицо Настасье – глаза девушки странно сверкнули, никогда она такого взгляда у старшей невестки не видела. Внутри нее словно разгорелся огонь.

– Что ты задумала, Настасья? – тихо спросила Матрена, удивленно заморгав.

Настасья прищурилась, присела на солому рядом с Матреной и схватила ее за руки. Грудь ее при этом взволнованно вздымалась и опускалась.

– А вот что я задумала! Мы старого Кощея вместе с тобою убьем!

– Как это? – выдохнула Матрена.

– А вот так. Возьмем и убьем!

Настасья обхватила руками свою тонкую шею и сделала вид, что душит себя.

– Чего это ты так передумала? Говорила же, что тебе так удобно – перетерпеть, а взамен получать подарки от свекра.

Настасья насупилась, а потом погладила Матрену по растрепанным волосам.

– Ох, Матрешка, я на тебя много дней смотрю и понимаю, что завидно мне. Тебя наказывают, бьют, но зато тебе от себя самой не противно. Мне иногда до того муторно становится, что хочется в озере утопиться.

Поросята не ложились. Стояли, просунув розовые круглые пятаки сквозь деревянные перегородки, и будто понимали девичьи разговоры, похрюкивали в знак согласия.

– Вдвоем мы с ним легко справимся, – сказала Матрена, сурово нахмурив брови, – только ты не сдавайся, Настасья, обещаешь?

– Обещаю! – страстно проговорила Настасья.

На ее лице было столько счастья в тот момент, что Матрена поверила в искренность ее намерений.

– Не позволю больше снохачу лапать меня своими вонючими ручищами!

Они еще около часа сидели в хлеву, обсуждая под звуки грома, свою месть ненавистному свекру. А потом Настасья взяла Матрену под руку и повела ее к дому. Уложив обессиленную девушку в свою постель, она села рядом на табурет и уставилась в стенку, без конца прокручивая в голове их план мести.

– Только бы все вышло, как мы задумали… – прошептала она, сложив руки, словно в молитве, – только бы все получилось! Я не отступлю. Не отступлю! Придет снова Кощей в мою горницу, я его поганой метлой прогоню, не побоюсь!

Глаза Настасьи сверкали огнями, в ту ночь от возбуждения она так и не сомкнула глаз.

***

На следующее утро по дому разнесся грозный крик Якова Афанасьича:

– Ах ты, паразитка! Хлев по-хорошему не убрала, вместо этого спать завалилась? Матрена, ты где? А ну, спускайся вниз, лентяйка, пороть тебя буду!

Матрена открыла глаза и села на кровати, уставившись осоловелыми глазами на Настасью, которая дремала в ногах, свернувшись калачиком, но от громкого голоса свекра тоже проснулась. Тяжело вздохнув, Матрена вылезла из-под одеяла и уже намеревалась спускаться вниз, но Настасья дернула ее за руку.

– Постой, обожди. Он сейчас пойдет за тобой наверх, в твою комнатушку, а ты в это время спустишься вниз. Беги, Матрена, милая, да подальше от дома. В поле беги! Переждешь, пока он уйдет, и приходи назад. Слышишь? К вечеру-то Кощей поди уж и забудет про наказание.

– А если он к тебе в комнату заглянет? – тихо спросила Матрена.

Лестница заскрипела под тяжелыми шагами мужчины.

– Ну все, паскуда, не жить тебе! – не своим голосом заорал Яков Афанасьич.

Девушки задрожали, взялись за руки. Матрена взглянула на старшую невестку и поняла, что та сейчас рухнет на пол без чувств, лицо ее побелело до синевы, глаза бессмысленно блуждали по стенам.

– Не бойся, Настасья, – заговорила она, чтоб хоть немного приободрить девушку, – он один, а нас двое. Если зайдет сюда, глаза выцарапаем.

Настасья стояла ни жива, ни мертва. Она из последних сил держалась, чтобы не закричать от страха. Несколько часов назад она смотрела в маленькое окошко на занимающийся рассвет и считала себя очень сильной, даже непобедимой, а теперь она вновь превратилась в маленькую, жалкую девчонку, которую некому защитить от сильного и грозного мужчины.

Шаги приближались, и вот уже у самой двери заскрипели половицы. На доли секунды время замерло, звеня над головами девушек огромным колоколом, а потом стремительно понеслось вперед. Яков Афанасьич прошел мимо комнаты Настасьи, и тут же Матрена тихонько приоткрыла дверь и выскользнула, словно тень, из комнаты. По лестнице прошелестели ее легкие, почти бесшумные шаги, она выскочила из дома незамеченной и со всех ног побежала в поле. Утренняя роса холодила голые ступни, ветер трепал косы, высокая трава цепляла подол платья, но Матрена не останавливалась. Добежав через поле до перелеска, она упала на землю, тяжело дыша. Страха не было, душу переполняла лишь сплошная черная ненависть.

– Кощей проклятый! Чтоб тебе худо было! Чтоб на тебя болезнь какая страшная свалилась. Чтоб ты лег да и помер!

Эта ненависть жгла Матрену изнутри, да так, что все тело заболело, затряслось в судорогах. Это продолжалось некоторое время, а потом чья-то теплая ладонь коснулась ее лба. Тело девушки вмиг расслабилось, обмякло, боль вмиг ушла. Матрена, не в силах пошевелиться, открыла глаза и увидела между деревьями сгорбленную фигуру в черных одеждах. Седовласая старуха уходила прочь, хромая на одну ногу. Ее лица Матрена не видела.

– Эй, бабушка, подожди! Ты кто? – хрипло проговорила Матрена.