Кощеево седло

Тука, хоть и выглядел несогласным, спорить не стал и только склонил набок голову, глядя, как холоп опять наполняет его чашу пивом.

– Поэтому Всеслав ныне в наших руках! – торжественно сказал Изяслав. – Не ускользнёт. А потому стоило бы его почтить чем-нибудь. Отряди кого-нибудь, Тука… ад вон хоть Шварно, что ли, – приметил князь на другом конце стола догадливого и расторопного воя, который подсказал вовремя предупредить Святослава, да и сам в Чернигов скакал гонцом. – Пусть брату моему, Всеславу Брячиславичу, угощение в поруб снесёт, вон ту печёную щуку.

Вои, те, что расслышали слова князя, дружно расхохотались, вмиг поняв его намёк. Пусть узник получит крупную рыбу, намёк на то, что его, как щуку, на блесну поймали. Если умён поймёт. А Всеслав умён, с этим спорить никто не станет.

– Вот, значит, как, – тяжело проговорил Колюта, дослушав Несмеяна. – Баба, стало быть… жена купецкая.

– Да, – словно бы о чём-то значимом и вместе с тем – совсем ни о чём, вздохнул Витко.

Помолчали несколько мгновений. Слышно было только, как за окошком чирикали скворцы, да всё ещё всхлипывал на лавке Бус, затруднённо, с перекатами, переводя дыхание.

– А у вас тут что? – Несмеян разгладил усы большим пальцем. – Кто на воле остался, кого схватили? Все концы взял Коснячок и Тука?

И тут тоже было что послушать.

До недавнего времени князя Всеслава в Киеве содержали мало не на правах гостя – про то Несмеян знал и так. А после того, как княжьи люди, изяславичи, похватали все концы – полоцкого оборотня посадили в поруб под усиленную стражу. Мало того – опасаясь смуты в собственном городе киевский великий князь велел взять заложников из киевских семей. Брали и бояр, и ремесленников, и купцов – тех, кто не смог враз предъявить крест княжьим воям, тех, кого давно не видали в церкви на службах, тех, кого подозревали в хождениях к Туровой божнице на Подол…

Теперь Киев у Изяслава в кулаке.

– Много народу схватили? – морщась, спросил Несмеян.

– Десятка два, – подумав, ответил Домагость. – Должно быть, так.

– Бермята? – отрывисто бросил Несмеян, припомнив.

– Убили, – качнул головой Колюта. – Говорят, сам Чудин меч об него окровавил, с честью погиб боярин Бермята.

Витко странно дёрнул головой, словно что-то вспомнив, в ответ на недоумевающие взгляды остальных, пояснил:

– Мы с ним вместе на одной лодье были… ну, когда… когда полон в Киев доставили… хотели вместе и сбежать альбо погибнуть. Тогда меня и стрелами-то попятнали.

– Про то Колюта мне рассказывал, – кивнул Несмеян. – Мне и отцу твоему. А после я… Божене твоей повторил.

Витко быстро глянул на него, словно что-то спросить собираясь, но смолчал.

– Здорова была, – ответил, поняв невысказанный вопрос, Несмеян. – Когда из Полоцка уезжал. А как ты уцелел-то?

– Мальчишки спасли, здешние, – слабо улыбнулся Витко. – Меня когда стрелами-то побили, я в воду упал, меня течением и унесло сразу, вниз, к Печерам самым. А наутро мальчишки пошли рыбачить, да и нашли меня. И сюда сразу, к владыке Домагостю.

– А что за мальчишки?

– Дети старосты усмарей, Казатула, вятича, – пояснил Домагость степенно. – Он тоже с нами был… схватили княжьи, когда остальных хватали…

У Несмеяна вновь вспухли желваки на давно не бритой челюсти.

– Стало быть, теперь князь в порубе сидит у киян, – медленно наливаясь злобой, сказал Несмеян. И почти тут же спросил. – Вытащить сможем?

Колюта помолчал, словно обдумывая.

– Трудно, – сказал он наконец. – Людей мало. Да и… поруб этот у самой Горы. И стражи там – мало не как у ромейского базилевса. И своих людей на Горе у меня нет. При нынешнем князе, при нынешней власти Всеслава Брячиславича из поруба пожалуй и вытащить никак…

Несмеян вздрогнул. Сузил глаза и медленно повторил за каликой:

– При нынешней власти вытащить никак? – усмехнулся злобно. – Стало быть, и власть надо сменить, и князя – тоже! Тогда и вытащим!

Колюта и Домагость отшатнулись, глянул на гридня с лёгким страхом, словно говоря – да в уме ли ты, Несмеяне? Витко же только весело скалился – знай, мол, наших!

– Великого… князя?.. – в два приёма выговорил тысяцкий. – На кого?

– А вот на Всеслава Брячиславича и сменим! – отрубил Несмеян решительно.

6.07.2019 – 22.07.2020

Новотроицкое

Словарь

Агарянский – арабский. Также мусульманский вообще.

Аркона – священный город славян на острове Руян (Рюген), в котором находился храмовый комплекс, посвящённый Свентовиту.

Бабий кут – угол в избе с печью и кухонной утварью, место, где распоряжаются женщины.

Базилевс – один из титулов византийского императора.

Балясник – ажурное ограждение балконов, гульбищ, звонниц и т.д., состоящее из балясин, несущих поручень.

Бармица – кольчужное полотно, спускавшееся со шлема на шею и плечи. К нижней части шлема бармица крепилась с помощью металлического прутка, вставленного в особые петельки; специальные приспособления предохраняли кольчужные звенья от преждевременного истирания и обрыва при ударе. Бывала также кожаной, набивной или чешуйчатой. Застегивалась под подбородком или сбоку.