Кощеево седло

В голове столов сидел, чуть развалясь на высоком резном стольце, хозяин, дедич Межамир Кучко. Освещённый двумя жаграми, закреплёнными на резных столбах, и огнём очага, он был хорошо виден из любого тёмного угла гридницы. Бледно-зелёная, крашеная плауном полотняная рубаха и болотно-зелёная же свита, шитые цветами и отделанные полосками яркого шёлка, зелёные же сафьяновые сапоги, кручёная серебряная гривна на шее с подвешенным на ней топориком-оберегом, широкий пояс турьей кожи с серебряными бляхами и подвесками.

Рядом с дедичем расположился мальчишка лет тринадцати, ровесник Богуша, но уже с войским поясом и настоящим мечом – сын Межамира Ратибор, Ратьша. Богуш уже успел с ним познакомиться, хотя Ратибор и глядел на корьдничей неприветливо, то и дело щурясь мало не с ненавистью. Да и не с чего было ему на них приветливо-то глядеть – кто рад видеть того, кому ты теперь должен будешь платить дань? Богуш не знал, бывал ли Ратьша хоть в одном бою, очень может быть, что и бывал, и даже не раз. В любом случае, раз войский пояс носит, стало быть, посвящение войское проходил, просто так пояс даже сыну дедича не дозволено носить. Да и выглядел сын дедича если не воякой, то неплохим драчуном – даже сейчас, при тускловатом свете жагр и очага, у него под глазом был виден неплохой синяк цвета побежалости. Стало быть, не неженка, не маменькин сынок.

А прямо напротив них на таком же стольце, на месте для почётных гостей сидел князь Ходимир, такой же ярко освещённый, – и чтобы сказать что-нибудь друг другу, двум владыкам пришлось бы кричать почти через всю гридницу. Впрочем, ни тому, ни другому, по мнению Богуша, который то и дело поглядывал то на Ходимира, то на Кучко, особо друг с другом разговаривать не хотелось. «Ну это ещё придёт, – сказал себе мальчишка-варяг задумчиво, – вот опьянеют как следует и потянет их друг с другом поговорить».

Сам Богуш стоял прямо за стольцом Ходимира – его дело сегодня было не пировать, а услужать князю. Ну и что ж с того, что он, Богуш, не отрок и не холоп, а даже в какой-то мере – княжий родственник? «Тоже мне родственник, – тут же одёрнул варяг сам себя, – седьмая вода на киселе. А то и десятая».

Дружины сидели по обе стороны стола, друг напротив друга, каждая по правую руку от своего господина, лицом к лицу, хотя корьдничей и варягов было больше, чем московитов.

Богуш невольно покосился на сидящих друг напротив друга Житобуда Добрынича и его противника по поединку, московского нахвальщика (он уже знал, что нахвальщика этого зовут Вънездом Гостятичем) – они оба то и дело поглядывали друг на друга, то хмуро, то с любопытством. Житобуд сидел, вольно полуразвалясь, а вот Вънезд – словно палку проглотил, очень прямо и двигался мало. Правая рука его висела на перевязи, на белом полотне перевязки едва заметным розовым пятном проступала кровь рана ещё не успокоилась, но, видно, пить и есть ему не мешала.

В углу звенели гусли – там молодой парень, волосы – чистый лён, глаза – словно небо в червень, должно быть, девки табунами бегают за ним, особо если поёт и впрямь хорошо – а только скверного гусляра на такой пир скорее всего не пригласили бы. Богуш вдруг криво усмехнулся – тебе-то почём знать, кого на пиры князей да дедичей пускают, много ль сам-то пиров тех видал за свои тринадцать лет? И в своей, варяжьей земле, не был ты, Богуш, особо знатным человеком… только и не в последних! – тут же возразил Богуш сам себе.

Межамир чуть шевельнулся, и негромкий (пока трезвы гости!) разговор за столами утих – пришло время возгласить первую здравицу. Князь Ходимир вытащил из уголка рта длинную тонкую щепочку, которую грыз по своему излюбленному обыкновению, сел прямее и приготовился слушать – глаза его быстро обежали столы и остановились на московском хозяине. Князь тоже едва заметно шевельнул рукой, и Богуш, правильно поняв, шагнул к столу и налил вина (пряно пахнуло далёкой, незнакомой землёй от метнувшейся в чашу багряной струи) в княжью чашу, точённую из берёзового капа. Ходимир только коротко наклонил голову с благодарностью, продолжая выжидательно глядеть на Кучко.

Хозяин Москвы поднялся со стольца, держа обеими руками огромный турий рог, окованный по краю серебром с чеканным узором. Богуш не видел, что в этом роге, но готов был поклясться, что там такое же вино, какое и в княжьем – редкий гость на пирах словенских князей, а уж тем более, дедичей-бояр, каким был Межамир Кучко. Сегодня, вестимо, день особенный, что для Ходимира и его дружины, и тем более, для Кучки и кучковичей. Но всё равно – богато живёт московский хозяин…

Межамир наклонил рог. Багровой волной плеснулось через край вино, зашипело в огне, взвился пар и душный дым. Следом за вином в огонь упал добротный кусок обжаренного мяса, срезанный князем с румянящейся над огнём туши – Ходимир тоже поднялся на ноги, Богуш и заметить не успел, когда, и нож в его руке вмиг отхватил кусок мяса с лосиного бедра.