Читаем Кошерът на Хелстрьом полностью

Не беше изключено влиянието на Хелстрьом да беше на чисто политическа основа — пряко финансиране на партията, или нещо подобно. Ами ако — това също беше напълно възможно — просто си пъхаха носа в работата на някоя друга агенция?

— Виждам, че започваш да разбираш проблемите, пред които сме се изправили — отбеляза Шефа.

„Значи, при него има някой от друга агенция“ — помисли си Перюджи. Ето го обяснението — някой от хората на Шефа е бил внедрен в друга агенция. От това произлизаха две възможности — или едновременно две агенции са заинтересувани от Хелстрьом, или пък Проект 40 и Хелстрьом са дело на друга агенция. „Объркат ли се още малко нещата и ще започнем да се препъваме един в друг“ — помисли си Перюджи.

— Разбрах всичко — кимна той.

— Когато се срещнеш с Хелстрьом — продължи Шефа, — не му разкривай сам другата възможност. Остави го на него.

— Разбирам.

— Надявам се да е така — заради теб и заради мен самия.

— Да ви се обадя ли по-късно?

— Не, освен ако нямаш нещо ново за докладване. Ще ми позвъниш веднага след срещата с Хелстрьом. Ще те чакам.

Перюджи чу, че връзката бе прекъсната от другия край. Откачи заглушителя и остави слушалката върху телефона. За първи път в живота си Перюджи разбираше как са се чувствали неговите агенти. Всичко изглеждаше толкова лесно и безопасно, докато си седеше в креслото и даваше нареждания, а ето че сега трябваше да рискува живота си, а онзи отгоре нямаше да си мръдне пръста, ако му се случи някое нещастие!

33

„Из коментарите на Трьова Хелстрьом: На всяка цена трябва да избегнем пропадането в онова, което наричаме «термитна клопка». Не бива да заприличваме прекалено много на термити. Тези насекоми, от които сме възприели основния модел за оцеляване, имат свой път, различен от нашия. Учим се от тях, но не бива да възприемаме всичко сляпо. Термитите никога не са могли да напуснат защитните стени на техните градове и да заживеят във външния свят, където всички разчитат на себе си. Ето от това трябва да се поучим. Когато някой нападне термитника, войниците, които го защитават, знаят, че могат да бъдат изоставени пред стените му, да загинат, но да спечелят време, през което останалите да укрепят достатъчно същите тези стени. От това също трябва да се поучим. Още нещо, термитникът загива, когато умре царицата. Не можем да си позволим, да бъдем толкова уязвими. Ето защо посяхме семена, които да продължат делото ни Отвън. Те трябва да бъдат готови да продължат сами, в случай, че термитникът загине.“

Докато се спускаше към Кошера, надолу по дългия склон на първата галерия, Хелстрьом търсеше едва доловими звуци или други признаци, че всичко там долу върви по реда си. Ала не можеше да долови никакви подобни признаци. Кошерът беше затворена общност — той все още функционираше, но усещането за дълбока тревога беше достигнало и най-далечните му краища. Такава беше природата на Кошера — докоснеш ли дори частица от него и всички клетки отвръщаха. Нямаше начин да бъде подтисната химическата компонента на тяхната вътрешна комуникация. Специалистите, възбудени от тревожното положение, отделяха феромони — външни хормони, които се разпръскваха из околния въздух. В момента вентилационната инсталация на Кошера беше намалена до минимум, за да се пести енергия. По този начин сигналите, които носеха със себе си тези феромони, можеха да бъдат приети чрез въздуха от всички — и всички да споделят общата тревога. Именно тези признаци се усещаха в атмосферата и продължеше ли още малко, това можеше да доведе до тежко и необратимо въздействие върху цялата общност.

Неведнъж, майката-първосъздателка го бе предупреждавала за подобна възможност. „Нилс, Кошерът може да се учи също както се учиш и ти. Общността може да се учи. Не съумееш ли да разбереш онова, което е научил Кошерът, това ще означава всеобщо унищожение“.

„Какво ли бе научил Кошерът сега?“ — зачуди се Хелстрьом.

Перейти на страницу:

Похожие книги

К востоку от Эдема
К востоку от Эдема

Шедевр «позднего» Джона Стейнбека. «Все, что я написал ранее, в известном смысле было лишь подготовкой к созданию этого романа», – говорил писатель о своем произведении.Роман, который вызвал бурю возмущения консервативно настроенных критиков, надолго занял первое место среди национальных бестселлеров и лег в основу классического фильма с Джеймсом Дином в главной роли.Семейная сага…История страстной любви и ненависти, доверия и предательства, ошибок и преступлений…Но прежде всего – история двух сыновей калифорнийца Адама Траска, своеобразных Каина и Авеля. Каждый из них ищет себя в этом мире, но как же разнятся дороги, которые они выбирают…«Ты можешь» – эти слова из библейского апокрифа становятся своеобразным символом романа.Ты можешь – творить зло или добро, стать жертвой или безжалостным хищником.

Джон Стейнбек , Джон Эрнст Стейнбек , О. Сорока

Проза / Зарубежная классическая проза / Классическая проза / Зарубежная классика / Классическая литература
В круге первом
В круге первом

Во втором томе 30-томного Собрания сочинений печатается роман «В круге первом». В «Божественной комедии» Данте поместил в «круг первый», самый легкий круг Ада, античных мудрецов. У Солженицына заключенные инженеры и ученые свезены из разных лагерей в спецтюрьму – научно-исследовательский институт, прозванный «шарашкой», где разрабатывают секретную телефонию, государственный заказ. Плотное действие романа умещается всего в три декабрьских дня 1949 года и разворачивается, помимо «шарашки», в кабинете министра Госбезопасности, в студенческом общежитии, на даче Сталина, и на просторах Подмосковья, и на «приеме» в доме сталинского вельможи, и в арестных боксах Лубянки. Динамичный сюжет развивается вокруг поиска дипломата, выдавшего государственную тайну. Переплетение ярких характеров, недюжинных умов, любовная тяга к вольным сотрудницам института, споры и раздумья о судьбах России, о нравственной позиции и личном участии каждого в истории страны.А.И.Солженицын задумал роман в 1948–1949 гг., будучи заключенным в спецтюрьме в Марфино под Москвой. Начал писать в 1955-м, последнюю редакцию сделал в 1968-м, посвятил «друзьям по шарашке».

Александр Исаевич Солженицын

Классическая проза / Русская классическая проза / Проза / Историческая проза