Кошка и Токио

Когда Джордж пытался произнести ее имя по-японски, его язык словно замирал на полпути, застревая на середине рта. Он до сих пор не смог подобрать правильный согласный звук: чтобы это было не «л», но и не рычащее «р». Мари между тем предпочитала, чтобы он произносил ее имя с сильным иностранным акцентом – с этим волшебно перекатывающимся «р», в котором для нее звучала экзотика. С тем звуком, который она настойчиво училась воспроизводить сама и которым теперь с гордостью могла похвастаться. Когда она представлялась англоговорящим собеседникам, то очень старалась произнести свое имя так, как это сделали бы они: «Привет, меня зовут Мэр-ри! Да-да, похоже на английское слово marry», – дабы иностранные уши услышали свой родной, хотя и совершенно чуждый для нее прононс.

На его призыв по-японски она тоже никак не отреагировала.

– Мари, взгляни-ка! – сказал он тогда уже по-английски.

– Что это?

– Я пишу стихотворение о нас с тобой. О том, как мы впервые встретились.

Она со вздохом отложила книгу. Джордж передал ей потрепанный по краям блокнот, и Мари, взяв его в руки, раздраженно закатила глаза. Она быстро пробежала глазами по строчкам.

– Здорово! – И отдала блокнот ему.

– Тебе не понравилось?

– Ну… это как будто немного…

– Немного что?

– Nanka… monotarinai[81].

– Объясни, Мари, – со вздохом сказал Джордж. – Мне неизвестно это слово. Что оно значит по-английски?

– Может, «не по существу»?

– Ясно. – Джордж щелкнул по сигарете над пепельницей. Осыпалась целая гора пепла, и напоследок он еще раз затянулся. Окурок вот-вот должен был кончиться.

– Почему бы тебе не написать это в виде рассказа вместо стихотворения? И выбрать какое-то более интересное место действия. Нью-Йорк, например. – Улыбнувшись, она чуть подвинула свою руку к его руке.

Он сместился назад, к спинке сиденья.

– Но я, видишь ли, хотел написать это в стиле хайку.

– В самом деле? Но это же не хайку… – Мари склонила голову набок и еще раз взглянула на страницу блокнота.

– Нет, хайку! – вскинул он на нее возмущенный взгляд.

– Вовсе нет. – Она посмотрела ему в глаза.

– Ну ладно, каждая строфа там представляет собой хайку.

Мари не знала, как на японский переводится «строфа», однако не желала в этом признаться. Оттого что Джордж использовал незнакомое ей английское слово, она разозлилась.

– Хайку должны писаться по-японски, – упрямо мотнула она головой.

– Я так не считаю, – хмыкнул он.

– Yappari gaijin wakaranai ne[82], – быстро и вполголоса пробурчала Мари.

– Что? – не понял Джордж ее торопливый японский.

– Там по-любому не хватает kigo, Джордж.

– Kigo?

– Ну да. Это, что называется, «сезонное слово». Каждое хайку должно содержать «сезонное слово», связывающее стих с определенным временем года.

– Понятно. – Джордж положил ручку на стол.

– А где рассказ, что забыла в кафе та блондинка? – прищурилась Мари.

Оба они прекрасно знали, что Джордж оставил рукопись в такси, которое они поймали после кафе. И часа не прошло с того момента, как текст иностранки попал к ним руки. И Мари не собиралась Джорджу так просто это спустить.

– Трудно сказать, – отозвался он.

– Хотела бы я почитать. Вот это мне и впрямь бы было интересно, – выпятила губы Мари.

Джордж прикусил язык. Ему не хотелось акцентировать внимание на том, с каким оттенком прозвучало слово «это», с каким смыслом Мари его произнесла, но все же немного расстроился. Хотя, быть может, она и не вкладывала в это слово такое значение.

Допив кофе, они вышли и направились к кафе Neko.

Фотовыставка Джорджа в Neko подходила к концу. Сегодня был как раз день икс, когда они выяснят, сколько его работ удалось продать, и заберут оставшиеся. Хозяин котокафе Ясу был приятелем Мари и по дружбе предоставил скидку в тридцать тысяч иен, чтобы Джордж смог развесить у него свои работы. Мари внесла за него деньги, и Джордж несколько часов перебирал свое собрание фото, пытаясь решить, что выставить. В конечном итоге – не без помощи Мари – он решил явить публике серию фотографий, сделанных на улицах города, сквозным персонажем которой была небольшая трехцветная кошка, которая попадалась ему всякий раз, когда он с фотокамерой в руке бродил по окрестностям Токио.

Сама серия была собрана с умом: фотографии были сделаны в течение последних пары-тройки лет и красочно демонстрировали, как городской пейзаж преображается со сменой времен года. Мари объяснила ему, что это наиболее расхожая тема в японском искусстве и литературе – в точности как в хайку. Дескать, смена времен года придется по душе японским посетителям, которые, зайдя в кафе, увидят фотографии Джорджа, а кошка явится отличной сюжетной нитью, связующей эти снимки. И они однозначно вызовут восхищение у сдвинутой на кошках клиентуры кафе Neko.

– О-о-о, только посмотри на его мордашку! Ну какой он kawaii! – заворковала Мари, указывая на фотографию играющей на снегу кошки у Джорджа на компьютере, когда он как-то вечером редактировал снимки.

– С чего ты решила, что это он? – спросил Джордж.