Кошка на раскаленной крыше

Мэй больно тычет его в бок, чтобы он замолчал. Он бросает на нее яростный взгляд, а она кружится перед ним, как какая-то карикатурная балерина, воздев над головой тощие голые руки, звеня браслетами и восклицая: «Ветерок! Ветерок повеял!»

Гупер. По-моему, этот дом – самый прохладный в Дельте. А вы слышали, как почтила память Хэлси Бэнкса его вдова? Она установила в церкви и доме приходского священника в Фрайерс-Пойнтс кондиционеры.

Возобновляется общая беседа; голоса говорящих сливаются, и сцена напоминает большую клетку с птицами.

Гупер. Вот жалость, что никто не позаботится об охлаждении воздуха у вас в церкви, ваше преподобие. Пари держу, вы потеете, когда проповедуете в кафедры по воскресеньям в такую жару!

Тукер. Да, мое облачение – хоть выжми.

Мэй (одновременно с ним, обращаясь к доктору Бо). Скажите-ка, доктор, инъекции витамина В₁₂ действительно так целебны, как это расписывают?

Доктор Бо. Ну как вам сказать, если вы обязательно хотите колоться, то они ничем не хуже любых других уколов.

Мама (в дверях на галерею). Мэгги, Мэгги, что же ты не идешь с Бриком?

Мэй (неожиданно и громко, заставляя смолкнуть других). У меня странное чувство, очень странное чувство!

Мама (возвращаясь с галереи). Какое же у тебя чувство?

Мэй. Что Брик сказал Папе то, чего не должен был говорить.

Мама. Но что же такое мог сказать Брик Папе, чего он не должен был говорить?

Гупер. Мама, есть одна вещь…

Мэй. Погоди же! (Бросается к Маме, стремительно обнимает ее и целует.)

Мама нетерпеливым жестом отстраняет ее, а в создавшейся короткой паузе с безмятежным спокойствием звучит голос его преподобия Тукера.

Тукер. Да, в прошлое воскресенье золото на моей ризе побагровело от…

Гупер. Надо думать, в прошлое воскресенье вы, отец, толковали об адском пламени! (Хохочет, довольный своей остротой.)

Священник делано вторит ему. Тем временем Мама подходит к доктору Бо.

Мама (ее высокий, прерывистый от одышки голос перекрывает другие голоса). В мое время горьких пьяниц лечили так называемым средством доктора Кили. А теперь, насколько я понимаю, они просто принимают какие-то таблетки. Но Брику-то ничего не нужно принимать.

В дверях на галерею появляются Брик и идущая следом за ним Маргарет.

(Продолжает говорить, не подозревая о присутствии сына.) Мальчика просто очень расстроила смерть Капитана. Вы ведь знаете, как умер бедняга Капитан. Ему вкатили большую-большую дозу этого амитала натрия у него дома, а потом вызвали «скорую помощь» и вкатили ему еще одну большую-большую дозу того же самого в больнице, ну и сердце не выдержало, тем более что он столько месяцев подрывал свой организм алкоголем… Ох, боюсь я шприцев! Больше, чем ножа… По-моему, уколы отправили больше людей на тот свет, чем… (Останавливается на полуслове и резко поворачивается.) О! Вот и Брик! Мой дорогой малыш… (Делает движение навстречу Брику, протянув к нему короткие, толстые руки и громко всхлипнув, что производит комическое и трогательное впечатление.)

Брик улыбается и слегка наклоняет голову, карикатурно галантным жестом пропуская Мэгги вперед, в комнату. Затем он ковыляет, опираясь на костыль, прямо к бару. В наступившем полном молчании все смотрят на Брика, как все всегда смотрели на Брика, когда он говорил, двигался или появлялся. Один за другим опускает он кубики льда в стакан, затем внезапно, но не резко оборачивается, кривя губы обаятельной улыбкой.

Брик. Простите! Кому-нибудь еще?