Кошмары Грейнджер (ЛП)

Внезапно ткань зарябила и разошлась пополам с той стороны палатки, образуя грубый порез, через который она не могла ничего рассмотреть. Рвано дыша, она метнулась назад, прочь от голоса Долохова, и обнаружила, что находится….

В незнакомом лесу. Редколесье тянулось так далеко, как мог видеть глаз, лишь крупные деревья с черной корой чередовались с редкими валунами. Слишком реденько, чтобы спрятаться.

Она посмотрела под ноги и увидела лианы, закручивающиеся вокруг ее ног. Инстинктивно она побежала и услышала, что он бежит за ней.

Нет, нет, нет!

Она знала, как это закончится.

Она знала об этом каждую ночь и все равно убегала прочь, а он догонял ее.

В этот раз он поймал ее за волосы.

– Я ненавижу тебя, – закричала она, когда он подхватил ее под мышки.

– Высокая похвала.

– Убирайся из моей головы!

Он притащил ее к сплющенному каменному столу, где были выгравированы нечитаемые руны. Невидимые веревки связали ее руки, пока она пиналась. Деревья без листьев тянулись высоко в небо, черные ветки на фоне белых облаков, как треснувший мрамор. На их рифленой коре были вырезаны руны, везде, куда мог дотянуться взгляд.

Она закрыла глаза.

– Моя ведьма, – произнес он, скользя по ее одежде руками. Он всегда во снах раздевал ее руками – одежда, казалось, рвалась как бумажный шифон.

– Говорят, ты проявила интерес к моему родному языку.

Она сконцентрировалась на дыхании – спокойно, вдох и выдох. В ритме, который она могла бы контролировать. На котором она могла бы сфокусировать мысли. Вдох и выход.

Ее ноги были прикованы по разные стороны, веревки обернулись вокруг коленей.

Вдох. Выдох.

Но воздух, проникающий в ее легкие, был слишком холодным, жаля заднюю стенку ее горла. Рука скользнула вниз по ее ключице, отчего ее дыхание участилось (это происходит когда он…. как он начинает…перед тем как он….), и ненавистный голос заговорил в ее ушах на языке обрубленных согласных и незнакомых переливов, когда он развел ее бедра, приставил к ней горячую головку члена и ворвался внутрь.

Она пыталась подавить беззвучный плач, но не смогла.

Он говорил и толкался, говорил и толкался – поначалу неглубоко, потом он запустил руку в ее волосы и толкнулся так глубоко, что ее спина выгнулась дугой над камнем. Она проглотила хныканья и держалась так долго, как только могла, пока хватка на ее волосах не усилилась и, казалось, будто ее волосы выдирают с корнем.

Она закричала.

Это было ужасно.

Его речь стала жесткой и сбивчивой, а его толчки – дольше и глубже, приводящие к мучительной боли, когда он потянул ее за волосы. Он входил и выходил, лежа на ней сверху, их ребра вздымались, она чувствовала сильное жжение между ног, пока он совершал прерывистые глубокие толчки…

Она резко проснулась.

Ее взгляд упал на потолок коттеджа, и она ударила кулаком по одеялу.

Воздух был леденящим.

Она спрыгнула с кровати и захлопнула окно. Живоглот был на улице весь вечер, и она не хотела прогонять его. Сейчас он спал на краю ее кровати, тихо посапывая, очевидно ничего не замечая.

«Возможно из-за того, что это уже превратилось в рутину», – горько подумала она.

Она скользнула рукой под нижнее белье и почувствовала отвратительную скользкость между складок. Она рванула в ванную, казалось, ее руки действовали независимо от остального тела и бессознательно. Она сбросила пижаму (одна из пуговиц все еще расстегнута), скинула трусы и посмотрела на них – влажные, но не окровавленные.

Это психологическая реакция, Гермиона. Как реакция на щекотку или принудительное кормление. Ведь так?

Она включила горячую воду в душе и стояла под ним, пока ее кожа не покрылась красными пятнами.

Время шло.

Горячая вода продолжала литься…

Когда вода закончилась, она стала вытираться полотенцем насухо. Она коснулась руками ног и сглотнула, поколебавшись, прежде чем вытереться и там. Она начинала ненавидеть вытираться там внизу. Ей казалось, будто она постоянно проверяла себя, ненавидя свои ощущения, сомневаясь в своем теле. И она бы никогда не заметила, насколько острым был ее позвоночник в районе спины, но проведя полотенцем поперек него….

Позвоночник терся о камень под его весом, придавливающим ее, и запахи сосны, свежего пота и его кожи просочились в ее поры…

Она бросила полотенце и обхватила себя руками в районе груди, пытаясь успокоить дыхание, но ее руки соскользнули на талию, и это ощущалось как другой кошмар, который был у нее ранее на этой неделе, когда…

– Шшш, – прошептал он ей на ухо, – Прими это. Мы подходим друг другу, мы кончим вместе.

Из-за дождя его тело было скользким, когда он двигался вверх и вниз по ее груди, он скользнул рукой к ее ребрам и прошел пальцами по впадинке, где они заканчивались, она тяжело дышала под дождем…

От холода в ванной комнате ее тело покрылось мурашками. Она попыталась сдержать желчь, подступающую к горлу, ее тошнило, и она не могла сконцентрироваться ….

Но потом добрый голос с акцентом, мягким акцентом, который пропускал согласные и сглаживал гласные, отдался эхом в ванной комнате, кто-то обернул вокруг нее одеяло и передал ей пижаму.