Кошмары оживают

– Ээ, да никто, в общем-то. Просто когда обнаружилось, что я взял материалы из чулана, мне сказали, будто мы не можем позволить себе бездумно расходовать материалы и… ну… вы знаете…

– Ах, мисс Ламберт? Что ж, да, она хорошо работает. Но она женщина, Бадди, – сказал мистер Дрю, глядя перед собой и с хрустом наклоняя шею в одну сторону.

– Что вы имеете в виду?

– Я имею в виду то, что они не всегда понимают вещи, которые касаются бизнеса.

Я не был уверен в правдивости такого утверждения. Моя мама хорошо разбиралась в финансовых вопросах и трудилась не покладая рук. Что уж говорить о Дот, которая знала о происходящем в студии иногда даже больше самого мистера Дрю.

– Послушай меня внимательно, парень. Вот в чём заключается правда. – Теперь мистер Дрю рассматривал себя в зеркале. Создавалось ощущение, что он обращался к своему отражению. – Всегда найдутся люди, которые будут пытаться тебе мешать. Может быть, они устроят саботаж, но с ним легко справиться – ведь всё происходит у тебя на глазах. Возможно, они начнут распускать сплетни и слухи. Но хуже всего предательство, Генри, вот что. Когда тебе кажется, что кто-то тебя понимает и является частью команды. Когда ты принимаешь кого-то в свою жизнь и делишься с этим человеком своим видением будущего. Это равноценно тому, что ты делишься с кем-то частью своей души, парень.

– Видение – это важно, – поддакнул я, вспомнив наш разговор на переходном мостике в театре. Но я не мог проигнорировать тот факт, что меня назвали «Генри». Люди постоянно заговаривались. Чёрт побери, даже я путался в именах друзей, которых знал почти с самого рождения и с которыми вырос в одном районе. Но именно это имя… Это же имя было нацарапано на моём письменном столе. Мне стало не по себе.

Мистер Дрю повернулся ко мне. Его взгляд пронизывал меня насквозь.

– Вот именно. Ты это всё понимаешь. – Он спрыгнул с небольшой платформы и подошёл ко мне. – Бадди, ты пойдёшь на эту вечеринку.

– Я?

– Я тебя приглашаю. Тебе нужно понять, чем мы занимаемся. Тебе предстоит стать частью этого.

Мне хотелось. Я был взволнован. Только сомневался, что мне это надо – но был руками и ногами за.

– Знаешь, что тебе нужно? – спросил мистер Дрю.

Я покачал головой. У меня был список необходимых в жизни вещей: деньги, безопасность, еда. Но я не думал, что мистер Дрю говорил об этом.

Глава студии одарил меня улыбкой:

– Тебе нужен смокинг.

* * *

Под меня ещё ни разу в жизни не подгоняли костюм. Ну, это было не совсем правдой. Мама всегда магическим образом продлевала жизнь моей одежде, удлиняя края рукавов и штанин. В те минуты меня заставляли стоять ровно и неподвижно – словно я манекен в витрине магазина. Но у меня раньше не было смокинга. Даже если бы и был, то вряд ли бы его купили в дорогом бутике Верхнего Ист-Сайда. Мой смокинг не сшили на заказ, как у мистера Дрю. Костюм вернули обратно в ателье по какой-то причине, поэтому он был выставлен на продажу. Портной опустил края брюк – что стало обычным делом с моим ростом – и немного ушил талию. Все эти манипуляции были выполнены настолько быстро, что нам с мистером Дрю едва ли пришлось ждать, прежде чем получить красивый чёрный чехол. Из него сверху торчал крючок вешалки.

Я привык относить такие чехлы другим людям.

Но этот был моим.

И это всё меняло.

– Что думаешь, парень? – поинтересовался мистер Дрю, когда мы сели обратно к нему в машину.

– Я думаю, что всё замечательно. Спасибо, сэр. – Я всё ещё пребывал в шоке от всего происходящего.

– Это пустяки, – сказал мистер Дрю, махнув рукой. – Итак, парень, где ты живёшь?

Я не знал, что сказать в этот момент. Не то чтобы я не знал ответа на вопрос. Просто…

– Эй, Бадди, – мистер Дрю положил руку мне на плечо, – я знаю, в чём дело. Не нужно стыдиться.

Я взглянул на него. Легко сказать. Я не просто был беден и вырос в неблагополучном районе. От этого было тошно. Но помимо всего прочего, я ютился в съёмной квартирке вместе с мамой и дедушкой. В нашем здании ванная комната была общей на два этажа. Воду в доме отключали, когда вздумается и по непонятным причинам. Лампочки гудели слишком громко.

Как всего этого можно не стыдиться?

– Нижний Ист-Сайд, – ответил я.

– Прекрасно! – мистер Дрю наклонился вперёд к водителю, а я откинулся назад, вжимаясь в сиденье и желая провалиться сквозь землю.

В скором времени мы тронулись с места. Мистер Дрю начал рассуждать о том, что Нью-Йорк – самый великолепный город на свете; что Лос-Анджелес не мог соревноваться с нами, когда дело касалось анимации и актёров. Он говорил о том, как он любил все четыре времени года и как ненавидел пальмы. Я не мог с ним согласиться или поспорить, потому что никогда не покидал пределы Нью-Йорка. Да и ко всему прочему – чем ближе мы подъезжали к моему району, тем сильнее внутри всё сжималось.