Космические хроники, или Почему инопланетяне до сих пор нас не нашли

НДТ: Я готов утверждать, что, даже если бы Вайнберг сказал: «Косвенными результатами этого проекта будут гигантские технологические скачки», проект бы все равно отменили. Ему надо было бы сказать: «В конечном итоге у вас будет оружие, которое защитит нашу страну». Есть еще один знаменитый ответ, не помню, кто кому это сказал, но он бы тут сработал. Сенатор спрашивает ученого: «Что в этом проекте может послужить для обороны Америки?» – вот так прямо спрашивает, в военном смысле – и ученый отвечает: «Сенатор, я не знаю, что в этом проекте может послужить для обороны Америки – разве что он сделает Америку достойной того, чтобы ее оборонять».

МП: Это замечательный аргумент, но он, как вы знаете, не работает.

НДТ: Да, это хороший заголовок, но он не позволяет получить финансирование. Если только не считать, что наше население и наша культура принципиально отличаются от тех, что существовали в течение последних пяти тысяч лет, исходя из истории самых крупных профинансированных проектов, я бы сказал, что раз мы хотим отправиться на Марс, нужно найти для этого либо экономическую, либо военную причину. Как-то раз я пошутил на эту тему и сказал: «Давайте организуем утечку информации о том, что Китай хочет построить на Марсе военную базу. И тогда мы будем на Марсе уже через двенадцать месяцев».

ДжГ: Как вы думаете, какой вывод можно сделать из того факта, что множество научных открытий, в конечном счете оказавшихся очень полезными с практической точки зрения, были сделаны случайно во время поисковых исследований или во время исследований в совершенно несвязанных областях знания – вывод, что исследователям везет? Можно ли подать это как цель космических исследований?

НДТ: Отличный вопрос! Но нет, это не работает. Потому что промежуток времени между случайным научным открытием на границе познанного и полностью разработанным с инженерной и дизайнерской точки зрения продуктом, выведенным на рынок, обычно длиннее, чем электоральный цикл тех, кто распределяет финансирование. Невозможно заставить политиков пойти на такие инвестиции, потому что необходимость этого невозможно прямо связать с нуждами их избирателей. Так что я думаю, что мы вряд ли когда-нибудь отправимся на Марс, если для этого не найдется экономических или военных причин.

Кстати, я знаю, как обосновать расходы на уровне 100 миллиардов долларов. Но на мою подачу ушло бы больше времени, чем на так называемый «подъемный диалог» с конгрессменом, когда у вас есть всего тридцать секунд на объяснения, и только один шанс – вперед! Мне, наверное, понадобились бы три минуты.

ДжГ: Вы могли бы притормозить этот подъемник.

МП: Или, если бы вы хотели донести свое мнение до широкой публики, а не до конгрессмена, вы могли бы сказать: «Вот хорошая причина, почему нужно финансировать космические исследования или фундаментальные астрофизические исследования. Дело не в моем любопытстве и не в желании получать зарплату за работу, которая мне нравится».

НДТ: Вообще-то, мы финансируем фундаментальные астрофизические исследования. Но ведь наш разговор не о них, а программе пилотируемых космических полетов. Это она требует больших затрат. Это она требует бюджетных вложений на уровне, значительно превышающем порог, за которым начинаются тяжелые обсуждения, и у вас не остается другого выбора, кроме апелляции к этим величайшим в истории культуры мотивам. Фундаментальные исследования развиваются. У нас есть космический телескоп имени Хаббла, через несколько лет мы планируем запустить к Марсу очередную исследовательскую лабораторию; прямо сейчас на орбите Сатурна работает аппарат «Кассини», который наблюдает эту планету, ее спутники и системы колец. Еще один аппарат движется к Плутону. Мы создаем телескопы, способные регистрировать излучение в ранее недоступных частях электромагнитного спектра. Мы делаем науку. Мне бы хотелось, чтобы этих исследований было больше, но, так или иначе, они есть.

МП: Но это не относится к Большому адронному коллайдеру, который делают европейцы.

ДжГ: Есть еще одна возможная причина для путешествий в космосе, о которой мы еще не поговорили. Вы упоминали идею о том, что если мы станем нацией космических путешественников, Луна и Марс, возможно, понадобятся нам как перевалочные пункты, своего рода заправки «Квик Март». Как вы думаете, можно ли в качестве причины инвестиций в космос указать на то, что в какой-то момент Земля станет непригодной для жизни?

НДТ: Многие считают, что это серьезная причина. Среди них такие люди, как Стивен Хокинг и принстонский астрофизик Джон Ричард Готт. Однако, если бы мы научились создавать земные условия на Марсе и перемещать туда миллиарды людей, конечно, мы бы уже умели приводить в порядок реки, океаны и атмосферу Земли, а также отражать астероиды. Так что я не думаю, что для сохранения нашей цивилизации обязательно переселяться на другие планеты.

Глава двенадцатая Путь к открытиям [40]

От новых мест к новым идеям