Косой крест

Но неуверенность все же была. Была и неприятная перспектива заночевать в тайге – без спальника. Нет, страха заблудиться не было. Всегда можно вернуться на исходную. Но при последнем варианте событий – не сегодня.  «Уже, по идее, должен быть. От поворота с километр. Ну, может, полтора». Волнение усилилось. Появилось неприятное ощущение – когда подпирает время, а работа подкидывает новые вводные, растягивающие сроки ее выполнения: у Жени оставалось не более трех часов до темноты, а профиля – как не было. «Вот будет весело, если я проскочу его… А может, уже проскочил?» Такая простая мысль поразила, потому что, когда он об этом думал в будущем времени, еще оставалась надежда. Противно похолодело в районе солнечного сплетения. «Только без паники… Не нервничать. А то точно проскочу, – он постарался взять себя в руки, – Профиль впереди. Я еще не дошел до него. Он вот-вот будет». По-другому просто не может быть. С ним – не может. Он как-то всегда выкручивался из любых ситуаций. Правда, однажды эта самая уверенность подвела его, и ему на целый год пришлось дольше учиться.

Он играл на бас-гитаре в университетском ансамбле. Когда встал вопрос – ехать с концертами по области на две недели, председатель студенческого профкома обещала участникам группы, что «все проблемы, если таковые возникнут с преподавателями, будут улажены через ректорат». Но на самом деле эти тотчас же появившиеся по приезду проблемы пришлось разруливать самостоятельно, и один из предметов – английский язык разрулить не удалось. Преподаватель давала задание за заданием, обещая каждый раз, что поставит зачет. Но ставить не ставила. Борьба продолжалась месяц. А потом еще полгода – до следующей сессии длилось противостояние. Емельянову продлевали сроки сдачи, идя навстречу хорошему студенту. Связываться со склочным преподавателем декан, видимо, не хотел. Говорили, что у того – хорошая крыша, где-то в горисполкоме. Да и зачем декану эти проблемы? Кто –  декан, а кто он – Женя. Председатель профкома, когда он к ней пришел, пообещала походатайствовать в ректорате. Но на этом все и закончилось. В конце концов, вопрос встал ребром. Женя написал заявление на академический отпуск, надеясь на нормальную запись, но был отчислен за неуспеваемость. И целый год – до того, как восстановился – пришлось пропустить…

– Вот он, – почти крикнул, задохнувшись от восторга. Судя по всему, впереди была невысокая сопка со спуском, и поэтому отсюда казалось, что профиль четко разрезал тайгу на две части. Если бы не это обстоятельство, кто его знает, как бы все повернулось.

Охвативший восторг вылился вдруг в усталость. До сих пор не чувствовал, что утомился, не до этого было. Мысли крутились вокруг поисков. А тут усталость прямо навалилась. Решил: «Посижу пару минут – перекурю случившееся. Да и мышцам дам возможность расслабиться. Пять минут все равно ничего не решат. Дойду по любому». Он был настолько уверен в этом, что чувствовал себя уже победителем, предвкушая горячий ужин и отдых на кровати. «Как приятно будет снять сапоги… – подумал мечтательно, – Растянуться на спальнике под мерное гудение и потрескивание огня в печке. Закурить папиросу». Женя нашел глазами сушину, лежавшую почти параллельно профилю и, видимо, совсем недавно рухнувшую, судя по состоянию слома. Снял рюкзак и ружье – приткнул их к ней. Сел. Достал из нагрудного кармана энцефалитки «Беломор» и закурил. Запах серы от спички с крупной головкой смазал удовольствие первой затяжки. Женя непроизвольно поморщился. «Будто в первый раз», – съязвил по поводу реакции. Пришла мысль – может, заодно и перекусить? Но по мере того, как организм насыщался никотином, она стала ослабевать. Решил – дома. Это привычное «дома» как-то не вписалось в ход размышлений.

Нехотя встал. Мышцы затекли – отдыха, как такового, не получилось. «Пора. Надо засветло успеть дойти до буровой. Хотя бы увидеть ее с профиля по светлому. А там уж пусть темнеет. Как-нибудь доползу».

Продравшись через кусты и старые валежины, оставшиеся неубранными в основании профиля, Женя вышел на чистое место. Перед ним, насколько хватало глаз, простиралась настоящая аллея – прямая линия, пропиленная через многие и многие километры таежной глухомани. Кое-где, правда, попадались небольшие кустики. А где-то уже чуть пробивался и подсад. Но в основном, это была дорога. Хорошая дорога, по которой можно было быстро передвигаться, на что он и рассчитывал, планируя эту лесную прогулку – эту разведку местности.