Кость Войны

Осторожные шаги и приглушённые голоса, донёсшиеся с той стороны коридора, где серый полумрак был светлее, остановили его.

— Скорее! — шепнула рыжеволосая. — Они возвращаются!

— Они возвращаются… — повторил Берт, кусая губы.

Надо было решаться — и надо было решаться как можно скорее. Эти люди идут сюда. Если они увидят, что пленница освобождена, наверняка поднимут тревогу — такие цепи даже сильному мужчине снять весьма сложно, что уж говорить о женщине… А если поднимется тревога, завершить дело во дворце Аниса будет непросто…

Берт отступил.

— Прости… — выдохнул он.

— Альберт!

— Не кричи! Не кричи, Марта… Тише. Ты не понимаешь…

Ну как сделать так, чтобы она поняла то, что понял он? Как рассказать ей о беззащитном голубом шаре, к которому слетаются чёрные крылья жуткой Тьмы? Как успеть поведать о том, что его выдрали из лап смерти и нельзя, никак нельзя рисковать ещё раз?

Стараясь не смотреть на рыжеволосую, он поднял с пола костыль и одним движением вогнал его на место.

— Альберт… — ахнула Марта.

— Так надо. Я вернусь за тобой. Слышишь, обязательно вернусь…

— Ты опять бежишь от меня… — Она не плакала, и голос её не дрожал, а был хрипл и бесцветен, как стон обречённого. — Наверное, так… и должно было произойти. Я могла догадаться… Почему я до последнего верила в тебя?

— Перестань… — болезненно покривился Берт. — Пожалуйста, перестань. Я вернусь за тобой, слышишь? Обещаю…

— Ненавижу тебя.

— Не надо…

— Ненавижу! — выкрикнула Марта, и глаза её заблестели. — Господи, как я тебя ненавижу! Кроме своих пыльных безделушек, ты никогда ничего не любил! Альберт Гендер, Ловец Теней из Карвада! Кроме твоего громкого имени, у тебя ничего нет! Что б ты сдох, Альберт!

Берт колебался ещё мгновение. Шаги приближались. Теперь можно было даже расслышать звяканье оружия, можно было уловить настороженное дыхание и запах пота. Ловец сказал в последний раз:

— Я вернусь, — и исчез, разрезая тьму своим слабнущим уже свечением, — на то, чтобы выдернуть крепко вбитый костыль из стены, у него ушло немало сил.

Марта, всхлипнув, рванулась за ним. Костыль, удерживающий её правую руку, вывалился. Освобождённую руку она протянула вслед Ловцу… И уронила её.

«Я вернусь, — билось в голове Берта. — Я вернусь, обязательно вернусь… Что они ей сделают? Если они сразу её не… Если они оставили её в живых, значит, имеют на это причины… Прости, Марта, но я действительно должен закончить своё дело. Это важно. Это важнее всего на свете…»

Он пытался отвязаться от этих мыслей, но, чем больше он твердил себе, что его дело важнее всего на свете, тем слабее становилась его вера. Сияние его гасло стремительно…

— Надо успеть… — превозмогая отчаяние, говорил он на бегу. — Надо успеть…

И он успел.

В потолке комнаты, где большое становится малым, вспух красный огонёк. Солнце там, снаружи, почти село. Торопясь, Берт вытащил свой шнурок, быстро, но тщательно отмерил нужную длину, сложил оба меча — свой и Сета — и крепко связал их. Сбил с навершия медный медальон и укрепил свой, истинный знак Аниса.

Только он всадил клинок в каменный черепаший панцирь, красный огонёк в потолке комнаты вспыхнул ярче. Тонкий, словно игла, луч пронзил отверстие знака Аниса и вонзился в макет дворца.

Несколько секунд не происходило ничего.

Жадными глазами Берт следил, как луч рос, становясь сильней. Упёршись в крохотный дверной проём одной из комнат в нижнем ярусе дворца, он будто поджёг древнюю резную кость.

Миниатюрный коробок комнаты окрасился ослепительным багровым пламенем. Что это было — секрет неведомого мастера или чудом не рассеявшийся за столько веков магический заряд — Берт не мог определить. Да и не пытался. Заворожённый, он смотрел, как пульсируют багровым жаром костяные перегородки… Но потом опомнился и, опустившись на колени, отыскал на макете комнату, где находился сейчас — это было не особенно сложно — древний мастер постарался передать даже внутреннее убранство каждой из комнат. Через несколько минут Ловец принялся высчитывать путь, который ему предстояло пройти. Путь к тайному хранилищу Кости Войны.

Их осталось только восемь из одиннадцати, наёмников из Северной Пустоши, суровых и умелых воинов, привыкших к честному сражению, лязгу мечей, брызгам крови, пятнавшим их татуированные лица, яростной стихии борьбы не на жизнь, а на смерть.

Здесь, в этом пустом, наполненном лишь завываниями чёрного ветра каменном лабиринте, им было не место. Каждый из них кожей чувствовал это. Но они шли вперёд, ведомые старшим, чьего приказания ослушаться не смели.

Ургольд с обнажённым мечом в одной руке и горящим факелом в другой, стараясь ступать неслышно, осторожно двигался в шелестящем полумраке.

Услышав металлический лязг, он остановился.

«Это же баба! — вспомнил он. — Та самая, прикованная… Ничего страшного… Нужно продолжать поиски. Лучше встретить опасность лицом к лицу, чем дрожать всякую ночь, ожидая, пока зубы мертвеца вопьются в твоё горло…»