Кость Войны

Сет сцепил руки в замок на груди. Солнечный луч скользнул ему под темень капюшона, и Ургольд, похолодев, вдруг увидел глаза Сета. Игра света и тьмы странно преобразила эти глаза. Исчезла испещрённая красными нитями белизна белков. Зрачки почернели и словно расплылись непроницаемыми чёрными пятнами. Ургольду глаза Сета показались бездонными дырами, наполненными засасывающим мраком.

Северянин отшатнулся.

— Мне нужна еда и место для отдыха, — ровно проговорил Сет. — Впрочем, только еда. Не время сейчас спать. Я поем и вернусь во дворец. Не приставай ко мне больше с глупыми вопросами. Меня совершенно не интересует, что болтают твои подчинённые. Но неповиновение теперь я буду жестоко карать. Понимаешь?

— Д-да, господин, — склонился Ургольд, — понимаю, — добавил он, хотя в этот момент совершенно ничего не мог понять.

Кровь ещё лилась из раны, но боль ушла. Он знал, что это значит.

Тьма вокруг него рассеялась. Тело потеряло вес — так подумал он, и в следующую секунду понял, что никакого тела у него больше нет. Это было чрезвычайно странное ощущение: не чувствовать себя, стать чем-то эфемерным, лишённым малейшего признака материальности…

Земная твердь была бессильна удержать его. Он медленно поднимался вверх, не встречая сопротивления камней, не испытывая прикосновений воздушных струй. Поле его зрения не ограничивалось теперь полукругом, доступным человеческому существу. Он видел вокруг себя. Видел, как уменьшалось внизу раскинувшее руки и ноги тело, его тело, такое привычное: волосы, руки, лицо… Тело, ставшее вдруг неодушевлённым и пустым, словно деревяшка. Как таяли, превращаясь в серые облачка, каменные перекрытия дворцовых переходов, становились прозрачными — сквозь них просвечивали более тёмные нагромождения развалин, между которыми медленно плыли силуэты людей. На мутном небе застыло круглое слабо-жёлтое солнце…

Когда ушла боль, его покинули и все остальные чувства: страх, ненависть, сожаление, гнев… Всё это, став совершенно ненужным, легко слетело с него, будто отмершие чешуйки с гибкого змеиного тела. Он сознавал, что перестал быть собой, но это его нисколько не волновало. Он мог лишь созерцать происходящее, холодно и отстранённо. Ничего больше ему и не было нужно.

Он поднимался всё выше. Земля под ним словно вздувалась пузырём, теряя свою плоскость, землю заволакивало серым туманцем. И неба не стало — только этот серый туман, просочившийся и наверх, скрыв от него весь привычный мир.

Впрочем, он уже забыл о своём мире, мире, где родился, вырос и прошёл сотни дорог, последняя из которых привела его сюда, на край света, в покинутый дворец, наполненный жутким мраком. Он видел только серый туман, всепоглощающий и всеобъемлющий, — будто никогда и ничего не было, кроме этого тумана.

Наверху серый туман вдруг потеплел. Словно растопленное масло, растёкся, обнажив в прорехе ярко сияющую сферу.

Сфера тянула его, звала к себе. Откуда-то пришло ясное понимание — это проход. Куда? Туда, где ему очень нужно оказаться. Туда, где всё кончается и всё начинается. Туда, где покой и вечность.

Он целиком наполнился щекочуще-радостным ожиданием. Его неудержимо несло к сияющей сфере, и он не мог дождаться, когда войдёт в неё. И удивительно, чем сильнее он этого желал, тем быстрее он нёсся, бесплотный и невесомый, сквозь неощутимо зыбкий туман.

Сфера была уже очень близко — тепло, исходящее от неё, становилось всё сильнее.

Он летел быстрее и быстрее…

И внезапно движение прекратилось.

Четыре нити, переливающиеся разными цветами, держали его. Концы нитей терялись далеко внизу, в клубах тумана. Не было никакой возможности отличить одну нить от другой, но он почему-то понимал: они разные. Они одинаково прочны и мощны, но они разные.

Этот серый туман небытия полностью растворил все его земные мысли и чувства. Теперь он даже не мог сказать, кто он такой — вернее — кем он был. Но вид одной из нитей навевал смутные воспоминания…

Маргон…

Эта нить называется — Маргон. Странное, ничего не значащее имя. Что это такое? Маргон…

Сфера влекла его к себе. Нити, натянувшиеся до предела, держали. Почему им нужно, чтобы он не вошёл в чудесную сферу, а вернулся назад? Назад… Куда назад? Почему?

И словно в ответ на этот вопрос туман исчез. Сейчас же мир изменился.

…Он висел в абсолютной пустоте. Наверху так же ярко сияла сфера, а внизу медленно поворачивался вокруг своей оси большой голубой шар. От этого шара и тянулись четыре переливающиеся нити. Крохотные тени роились на поверхности шара. Великое множество теней. И с этим голубым шаром что-то было не так. Чёрные рваные тучи слетались к нему из пустоты; подчиняясь вращению шара, они сливались в кольцо, кольцо росло, ширилось, угрожая окутать шар сплошной чернотой.

Через нити в него потекло понимание. Эти крохотные подвижные пятнышки на поверхности шара — люди. Люди? Слово, с трудом поддающееся осознанию, но такое знакомое. Мир людей… Мир людей и сгущающаяся Тьма. Тьма сильна. Рано или поздно она полностью скроет голубой шар. Это плохо. Тогда голубой шар перестанет существовать.