Костя в школе. Началка

Я слегка разжимаю кулак, и там сверху выглядывает «school – школа», переписываю. Ещё чуток, и показывается «blue – синий», да я же знал! Слон в самом низу, как бы добраться. Я двигаю листочек, пытаясь поудобней приладить кулак.

– Куликов! – слышу окрик Стрекозы, и сердце уходит в пятки. – Что там у тебя?

Чувствую жар в области шеи и затылка.

«Как глупо! Какой глупый конец! Ох уж этот слон, будь он неладен!»

Стрекоза приближается, её рука уже рядом с моей окаменевшей рукой, она поднимает листок, а под ним голая парта.

– Извини, Куликов, показалось. Вспоминай дальше, даю ещё минуту.

Мне становится стыдно: она даже извинилась!

Elephant – вспоминаю я, но не пишу.

Если вспомнить «друг» и не написать, то будет честно. Friend, точно!

– Передаём листочки, – командует Стрекоза. – Хотя не надо. Костя, come here[11]. Давайте теперь Костя напишет на доске, и мы сами себя проверим.

Поднимаюсь, иду к доске, поворачиваюсь к классу. Смотрю – Никитка за меня переживает.

– Так нечестно, – говорит он громко. – Зачем ему два раза писать диктант?

– А что вы так волнуетесь? – удивляется Стрекоза. – Костя очень неплохо его написал. Думаю, ему не составит труда проявить себя ещё раз. Но раз уж вы за честность, то будьте добры составить ему компанию.

Никита отчаянно мотает головой.

– Давайте, давайте.

Никита плетётся к доске со сжатым кулаком.

– Школа, – диктует снова Стрекоза.

Я пишу, а гляжу на Никиту – он чешет кулаком затылок. Хоть и с ошибкой, но написал, молодец.

– Синий…

Я пишу покрупнее, а Никитка не может вспомнить, косит на мою половину.

– Жариков, не надо подглядывать, вы же сами всё знаете.

Тут я вижу, как Никита изображает зевоту, подносит к лицу полураскрытый кулак и, скосив глаза в кучку, пытается рассмотреть нужное слово.

Глядя на него, я тоже начинаю зевать.

– Не выспались сегодня? – интересуется Стрекоза.

Никита кивает:

– Да, полночи готовились.

И выводит «blue».

– Слон…

Я-то слона уже вовек не забуду, а Никитка снова зевает. Но слон, по-видимому, где-то схоронился. Никитка пытается покрутить шпаргалку, и она пикирует на пол.

Мы с ужасом оборачиваемся на Стрекозу, которая смотрит в один из наших листочков. Никитка успевает наступить на шпору до того, как она поднимает глаза.

– Так что, Жариков?

– Не помню. Я пропускаю слона, давайте следующее.

– Друг. Это слово вы должны знать.

– Почему это – должен? Ничего я не должен, – бурчит Никитка.

– Вот же ваш листочек, все слова на месте, смотрите, – вздыхает Стрекоза.

Никитка протягивает руку, но не двигается с места.

– Берите-берите.

– Не могу – ногу свело.

И он начинает хлопать руками по голени.

– Тогда садитесь, – несколько испуганно предлагает учительница.

– Не могу, – обречённо говорит Никита.

– Вызвать врача?

– Нет-нет, сейчас всё пройдёт, так бывает.

– Да-да, – подтверждаю я со знанием дела. – У моей прабабушки то же самое. Это сосуды. У тебя не было переохлаждения?

– Нет, – отвечает Никита. – Это нервное.

Кто-то не выдерживает и начинает хихикать.

– Маруся, уступи Никите место, – просит Стрекоза. – Костя, помогите ему добраться.

Маруся, растерявшись лишь на мгновение, притаскивает стул прямо к Никите, и он плюхается в него с натуральным облегчением.

А потом я дописывал диктант, а потом мы проверяли, а Никитка смотрел на часы и время от времени похлопывал ногу, как будто это не нога, а засидевшийся пёс. Несколько раз он пытался изъять шпаргалку из-под ботинка, но каждый раз макушкой чувствовал пристальный взгляд большущих глаз.

Но вообще мы уже успели расслабиться, когда раздался стук в дверь и показалась голова директора.

– Миссис Козина, зайдите ко мне после урока. Плиз.

И тут он заметил нас с Никитой.

– Привет, поэт! – сказал он мне. – А что это с Жариковым?

Мы с Никитой переглянулись.

– Говорит, ногу свело, – ответила Стрекоза.

Директор подошёл к Никите и пощупал обе икры.

– Мягонькие, – заключил он. – У вас контрольная, что ли?

– Диктант, – подтвердила Стрекоза.

Директор рассмеялся.

– Симулянт Жариков, ступайте-ка на своё место и учите английский. Уж поверьте мне, без английского тяжко будет.

Никита поднялся и в полной тишине, не отрывая от пола левую ногу, пошаркал за свою парту.

– Артист! – восхитился директор. – Нам срочно нужна театральная студия.

И он ушёл.

– Почему же вы не написали эти слова во время диктанта? – обратилась ко мне Стрекоза, глядя на доску.

Я пожал плечами.

– Чудеса, да и только, – она покачала головой.

Звонок прозвенел, все разошлись, Маруся не забыла меня похвалить, а мы с Никиткой ещё долго сидели в полной тишине, не имея сил подняться.

– Могло быть и похуже, – вдруг произнёс Никита.

– О йес, – согласился я.

Потеря

Если в первом классе смартфоны имелись у половины класса, то во втором – у всех, кроме нас с Никитой. Мы пользовались кнопочными телефонами и очень старались гордиться своей оригинальностью. Но я знал, что Никитка выпрашивает у родителей смартфон, и на случай положительного решения тоже закидывал удочку.

– Мам, у всех уже в классе смартфоны, один я с прабабушкиным телефоном, – делал я печальное лицо.