Котдог

Но чего он не мог понять вообще, так это того, с какого такого перепугу так долго считал несмышлёным пёсиком-девочкой, такой наивной и маленькой, эту стервозную матёрую суку в чёрных шортиках и жёлтой маечке. Суку, полуслову которой — да что там полуслову?! Полужесту! Полувзгляду! — беспрекословно подчиняются нахальные и дерзкие охранницы и даже сама леди Маурика, Старшая Мать, пусть даже и самая младшая из них, но всё-таки, всё-таки…

— Ты уверена, детка? — с грубоватой фамильярностью, но очень участливо спросила Леди Маурика, младшая из Старших Матерей. И подозрительно покосилась на Ксанта. Похоже, будь её воля, он так и остался бы связанным. По рукам и ногам. Да ещё и посаженным на крепкую цепь. Старая и хорошо знающая себе цену сука в теле голенастого подростка лишь фыркнула, не снизойдя до ответа. Ксант более не обманывался этим юным телом. Возможно, кобели действительно до самой старости остаются щенками. А вот сучки, похоже, не бывают щенками даже во младенчестве. Они так и рождаются такими вот, зрелыми и опытными стервами, хорошо знающими чего хотят и как этого добиться.

— Ну, тогда удачи.

Очень хотелось сесть — что там сесть! Упасть! — прямо на пол, устланный пересохшей травой. Но Ксант продолжал упрямо стоять на дрожащих ногах. Только спиной к стене привалился. Он ничего не понимал, а когда не понимаешь ничего, лучше не сидеть, если все остальные стоят.

Впрочем, через несколько ударов сердца из остальных в лукошке осталась только эта сучка — возглавляемые леди Маурикой охранницы ушли сразу же, даже не передохнув. И с изрядным облегчением. Словно хотели оказаться как можно дальше от опального сородича и этой странной сучки. И сделать это как можно быстрее. Ксант усмехнулся — уж в этом-то он был с ними согласен полностью и целиком!

Выждал, пока их шаги окончательно стихнут в глубине леса. Спросил, стараясь, чтобы голос звучал как можно более равнодушно:

— Ну и что всё это значит?

Она пожала плечами. Посмотрела сверху вниз, снисходительно. Показалось даже — с лёгким высокомерием и издёвкой. Конечно же — показалось, не могла же эта маленькая глупая сучка всерьёз позволить себе…

— Это значит, что ваши Матери куда разумнее наших Вожаков. Требования лорантов-следователей должны исполняться, и Матери это понимают. Они предоставили нам тайное укрытие. И были настолько любезны, что сами нас сюда проводили.

Ксант смотрел на неё во все глаза — и не узнавал. Этот уверенный голос, этот нагло вздёрнутый подбородок, эта ухмылка — чисто собачья, слегка обнажающая клыки… Он не видел её всего три дня — те самые три дня перед свадьбой. Не такой срок, чтобы забыть. Правда, потом был принудительный сквот, о котором он почти ничего не помнил, только странные обрывочные сны, настолько муторные, что их и вспоминать не хотелось … но всё равно — слишком короткий срок. Никак не могла она за какие-то несчастные десять — или что-то около того — дней стать выше на целую голову! Не могла.

Однако стала.

Такая, пожалуй, действительно могла говорить с Советом Матерей на равных. И даже заставить себя выслушать. Но — убедить? Причём настолько, чтобы они сами… но, однако же, он своим глазами только что видел… Ксант потряс головой.

— Что ты им наплела?

— Правду. — Её усмешка напоминала оскал. — В некоторых случаях, знаешь ли, нет ничего лучше правды. Я сказала им, что приказ Лорантов-следователей священен. И наш долг — его исполнить. В частности — мой долг. Что бы там ни вопили на том берегу мои глупые соплеменники. И что бы там ни провозглашал на этом берегу один не менее глупый кот.

— Это кого ты только что назвала глупым котом? Это шутка такая, да? Знаешь, детка, на твоём месте я бы…

—  А ещё я сказала им, — продолжила она скучным нейтральным голосом, не обращая на его слова ни малейшего внимания, — что мои соплеменницы никогда не позволяли мужчинам решать вопрос о зачатии потомства. Иначе мы давно бы уже вымерли. Но, слава Лорантам, мы не кошки. Нам не надо просить и умолять, как о милости, нам достаточно просто захотеть — и любой самец на расстоянии трёх полётов стрелы будет счастлив оказать нам такую услугу… Да он на коленях ползать будет и из шкуры выпрыгивать, умоляя, чтобы это мы осчастливили его такой честью.

Ксант фыркнул, нагловатой развязностью тона прикрывая лёгкую панику.

— Неплохой блеф! Рад, что эти старые дуры поверили.

— Это не блеф. И Матери знали. Потому и поверили.

У Ксанта пересохло горло.

— Не смешно. Ты ничего не забыла? Мы на другом берегу! Я тебе не какой-то драный ополоумевший кобель! Коты не теряют голову, мне ли не знать… Ха! Мы слишком разные, вы даже пахнете иначе! Если ты всерьёз, то вынужден тебя огорчить — враки это, ясно?! Котёночьи страшилки!