Ковчег (СИ)

— Если они вообще заработают, — пробормотал Нор, отвечая моим невысказанным мыслям.

Управились мы довольно быстро, залезли в постель, я щелкнул пряжкой ремня, пропущенного вокруг кровати, повернулся к Нору и обнял его. Он прижался ко мне, уткнувшись носом в плечо и часто дыша.

По селектору слышался ровный стук метронома — за минуту до начала он сменится на сирену.

Я чувствовал страх Нора, да и сам боялся не меньше. Мы мчались в Пространстве сотни лет, никто не знал, насколько вакуумная коррозия повредила маневровые двигатели. Запускать их должны были пирокинетики — в том числе и Маришка. Отец рассказал мне, что один из синтезаторов работал только на производство детонирующих стержней, которые в специальных связках загружались в топливные баки. При горении они выделяли чистый кислород, которому предстояло вступить в реакцию с сухим горючим. Дело осложнялось тем, что пять из шестнадцати корабельных двигателей были разрушены во времена Катастрофы. Можно ли управлять Кораблем с оставшимися — не знал никто. На такой скорости он мог закувыркаться вокруг своей оси, и тогда центробежные силы просто разрушат титанитовый корпус.

— Аналитики все просчитали, — дрожащим голосом сказал мне Нор. — Одновременно запустят коллайдер, он скомпенсирует вращающий момент.

А если не скомпенсирует, подумал я, мы все умрем так быстро, что не успеем испугаться. Наверное, и не почувствуем ничего — просто мгновенно лопнем в вакууме.

Вслух я ничего говорить не стал. Крепче обнял Нора, нашел его губы и прижался к ним в тот момент, когда в динамике негромко взвыла сирена.

А затем по Кораблю прошла долгая мучительная дрожь. Раздался отвратительный скрип — казалось, бронелитовые плиты трутся друг о друга, теряя прочность, сжимаясь и расходясь. Скрип становился невыносимым, хотелось зажать уши руками, спрятать голову под подушку — лишь бы не слышать этот пронзительный визг металла. Я вцепился в Нора, чувствуя, как меня с головой захлестывает его ужас, усиливая мой собственный, сводя с ума.

Наверное, в каждой каюте сейчас кричали от страха — дети, взрослые, мужчины и женщины, мутанты и офицеры. Невозможно было не кричать — усиливающаяся вибрация Корабля передавалась каждой клетке тела, выжигая разум, разрушая любой, самый жесткий самоконтроль…

И вдруг все закончилось. Корабль перестал дрожать и дергаться, сирена выключилась, в динамике снова защелкал метроном. Я попытался приподняться, совсем забыв про то, что мы пристегнуты к кровати. И тут из селектора раздался голос Адмирала.

— Корректировка курса прошла успешно. Планируемое время начала эвакуации на Гебу — через двенадцать корабельных суток. Все могут вернуться к своим обязанностям.

— Получилось! — завопил Нор, обхватил меня за шею и снова опрокинул на кровать. — У них получилось!!!

Очередная смена принесла сверху несколько больших плакатов-фотографий. Сделаны они были, наверное, с экранов Корабля. Плакаты развесили около зала собраний, и туда сразу же началось паломничество. На плакатах — их оказалось пять — был отражен весь Поворот. Я тоже после работы потащился к залу, чтобы увидеть все своими глазами. Мне-то казалось, что поворачивали мы бесконечно долго. Но на деле двигатели работали всего шесть минут, пока не сожгли остатки топлива.

Около стены стоял какой-то мальчишка, подробно объясняя процесс всем желающим, хотя и так все было очевидно.

— Вот она у нас слева по курсу, видите? А тут — поворот на полградуса. А здесь был рывок, и Корабль развернулся еще на градус. А тут — видите свечение по краям? — это заработал коллайдер, и скомпенсировал две десятых градуса поворота. Ну и на последней хорошо видно, а кому не видно, то здесь все написано — Корабль вышел на требуемый курс и через две недели пройдет в миллионе километров от Гебы. Вот здесь схема движения. Это можно взять и дома рассматривать.

Я тоже взял лист с графиком. Не то чтобы мне это было нужно. Но почему-то и правда хотелось принести схему в каюту и прикрепить к стене. Как зримое доказательство того, что мы все-таки это сделали.

О том, как мутанты шесть минут управляли Кораблем, на следующий день не говорили только немые. Что из этих рассказов было вымыслом, что правдой — я не знал. Но слушать, как мутанты заменяли собой электрические схемы компьютеров, как на расстоянии воспламеняли топливо, как силой мысли запускали процессы в коллайдере и даже удерживали Корабль от распада, оказалось забавно. Каждый новый враль расцвечивал историю новыми подробностями, и оставалось только смеяться, когда мне с серьезным видом сообщали, будто бы Адмирал лично пожал каждому руку и пообещал назвать именами героев каждое озеро и каждую гору на Гебе.

Но потом стало не до смеха. Почти все мутанты, принимавшие участие в Повороте, оказались в лазарете, и Блич с Норой сбивались с ног, приводя их в норму. Напряжение оказалось слишком большим — и тут же дали о себе знать все те побочные эффекты, которые проявлялись при подобных срывах.

— Я в лазарет, — сообщил мне Нор сразу после торопливого ужина. — Надо подменить наших медиков хотя бы на несколько часов.