Ковчег (СИ)

— Не выпил, а напился, — я прислонил Мая к стене, но он по-прежнему цеплялся за меня. — Да еще в такой день! Если Адмирал узнает — ты завтра же отправишься драить палубы в Полис.

Непривычно растрепанный и расхристанный Май поднял палец и многозначительно покачал им перед моим носом:

— Не отправлюсь. Ты, что ли, забыл? Мы же вы-са-жи-ва-ем-ся. Негде драить палубы-то!

— Адмирал найдет, — пообещал я и попытался высвободиться из его рук, потянувшись к раковине. Надо его намочить, чтобы хоть чуть-чуть пришел в себя, и отправить в медотсек отсыпаться.

— Не-ет, меня нельзя тратить на палубы. Я ценный кадр. Я умею молчать, Норик, а это ох какое ценное умение. Вот ты знаешь, что Ричард Мор умер? Не знаешь. А я знаю. И даже знаю, как. Но тс-с-с! Никому не скажу.

— Первый Офицер? — я замер, не успев намочить ладонь. — Умер? Но ведь он даже моложе отца!

— Увы, — скорбно поджав губы, покачал головой Май. — Как только до нас дошли слухи, что внизу тебя чуть не разорвали даунтаунцы, у Ричарда случился сердечный приступ. Я был рядом, но ничем, ничем не смог ему помочь. Такая потеря для Корабля!

— И какая связь, — медленно проговорил я, в упор глядя в его мутные глаза, — между нападением на меня внизу и сердечным приступом у Первого офицера?

— Никакой, Нор. Ты совершенно прав, никакой. Просто так совпало. Мор очень хотел твоей смерти. А мы с Адмиралом — нет. Но тс-с! Мы же с тобой договорились, что умение молчать — очень ценное качество.

Тут Май прижал меня крепче, ухватил за волосы и потянул, явно намереваясь поцеловать. Я дернулся в сторону, слюнявые губы проехались по щеке, и я отпихнул Мая от себя — так, что он затылком приложился о светлый пластик.

— Идиот! — я брезгливо вытер щеку. — С первого раза не понимаешь, да? Мы же, вроде, уже прояснили этот вопрос. Ты меня не привлекаешь. И то, что ты пьян, вовсе не…

— А вчера ты был не против, — Май ухмыльнулся. — С такой готовностью подставлялся… Или ты просто не любишь поцелуи? — он отлепился от стены, качнулся навстречу, протягивая руку к моему паху. — Может, тебе опять отсосать?

Меня моментально прошиб холодный пот. Я ударил Свенсона по руке и отступил. Затряс головой.

— Ты? Вчера — это был ты? Не сон?

— Я, — кивнул он и снова пошатнулся. — Ты такой сладкий, Норик… Только называл меня чужим именем, — он совершенно пьяно надул губы.

В душе недоумение смешивалось с отчаянием и стыдом. Зато я наконец-то понял, что именно в том сне было не так — когда я запустил руку в волосы своего любовника, они оказались короткими.

Стало одновременно неловко и противно. Но больше все-таки противно. До омерзения. Я совершенно не представлял, как должен отреагировать, только растерянно пялился на обычно безупречный китель Мая. Теперь на нем виднелись какие-то грязные пятна.

Наконец я глупо сказал одной из блестящих клепок на его нагрудном кармане:

— Вен тебя убьет.

Правда, скорее всего, и меня заодно тоже.

И тут Май расхохотался. Громко, от души, заливисто. Мне становилось все сильнее не по себе. Может, он действительно сошел с ума? Ну кто его знает — волнения последних дней, нагрузки, особая ответственность… Даже крепкая психика могла не выдержать.

Смеяться Май перестал так же резко, как начал.

— Не убьет. Мутантов больше нет, Нор. Можешь расслабиться.

Я непонимающе уставился на него, словно впервые видел эту смазливую физиономию: надменно выгнутую темную бровь, нездорово блестящие карие глаза, кривую ухмылку, обнажившую несколько верхних зубов… Мутантов больше нет? Что он хотел этим сказать?

Когда крепкая ладонь ухватила меня за предплечье, я не успел отдернуться.

— Твой белобрысый гигант мне больше не помеха. А тебе — не любовник. Поиграл, Норик, и хватит. Ненужные игрушки отправляют в утилизатор.

За какие-то несколько секунд, пока он цедил это мне в лицо, одновременно притягивая ближе, до меня дошло: десятая шлюпка! Десятая шлюпка, на которую определили и Вена, и Каролину, и Маришку, и Лина. Они все — мутанты. Похоже, и остальных собрали туда же, чтобы уничтожить всех разом. Десятая шлюпка попросту никогда не сядет на планету. Мутанты выполнили свою задачу, а на Гебе Адмиралу ни к чему люди с такими опасными умениями.

Меня от макушки до пяток пробила дрожь, а потом резко погребла под собой лавина черного, неистового негодования. Май тут же захрипел, выпустил меня и, выпучив глаза, обеими руками схватился за горло. Мне незачем было к нему прикасаться, но я не выдержал и сцапал его за отвороты кителя, удерживая от падения:

— Мразь! Ты, жалкая крыса! Что с ними собираются делать? Говори! Говори!

В глазах все расплывалось от ярости, я тряс наперсника своего отца, не замечая, что он не в силах вымолвить ни слова. Лицо краснело, язык некрасиво вываливался наружу.

— Говори, подлец!

Май вдруг булькнул, закатил глаза и повалился набок — я не удержал, и он шумно сверзился на пол. Я бухнулся перед ним на колени, вспомнил, что надо ослабить хватку на его горле, и несколько раз ударил по щекам, пытаясь привести в себя. Бесполезно. Май Свенсон потерял сознание. А времени у меня не оставалось. Совершенно. Даже подумать.