Ковчег (СИ)

Они не просто связали его. Приковали наручниками к стенке так, что парень даже на ноги встать не мог — лежал на полу совсем без сил. В излучателе еще оставался заряд, и я потратил его на то, чтобы сжечь к чертям цепь между стальными кольцами на запястьях. Потом поднял парнишку на руки и вытащил в коридор. Он из последних сил цеплялся за меня, но был очень слаб. Я положил его на пол, снял с пояса найденный термос и влил в парня все, что там оставалось. Он закашлялся, но тут же начал глотать так жадно, словно не ел и не пил неделю. На вид ему было около четырнадцати-пятнадцати, не больше. Довольно светлый, в форме учащегося… Чем же этот мальчишка мог провиниться настолько, что его решили обречь на такую страшную гибель?

— Как тебя зовут? И почему тебя заперли? — спросил я, когда в термосе не осталось ни капли.

— Крис, — хрипло ответил он и снова вцепился в мой комбинезон. — Ты же не бросишь меня здесь, правда? Я тебя узнал, ты Вен. Я видел, как тебя тогда вели по Скайполу. Это с тобой Нор…

— Потом разберемся, кто с кем. Идти можешь?

Он успокаивался, я чувствовал. И это было хорошо, потому что от напряжения у меня начинала болеть голова, с каждой минутой все сильнее.

— Не знаю, — он снова всхлипнул. — Меня били, сильно. И я два дня ничего не ел. Думал, умру там. Я кричал и просил меня выпустить, а потом почувствовал, что шлюпки стартовали. Но я все равно звал…

— Я услышал, — я наклонился, снова поднял его на руки. — Держись за меня. Пойдем на шлюпку.

— Я думал, все улетели, — бормотал Крис, обнимая меня за шею. — Улетели, а мутантов убили. Что я один здесь остался… Я слышал, как в учебном классе офицер говорил пилотам, что мутантов запрут в шлюзе и бросят. А потом они нашли меня, избили. Сказали, что мутанты на Гебе не нужны.

— Гады, — согласился я. — И тебя не пощадили.

— Я тоже… — пробормотал он и уткнулся мне в плечо. — Я сначала думал, я их ушами слышу. А я не ушами, я в голове. Так раньше бывало, я хотел у Нора спросить, но испугался. А потом все разошлись, и тут за дверями заговорили… На меня потом еще какой-то прибор направили — было больно, и они совсем разозлились.

— Ты что, телепат? — я даже приостановился. — Вот же… Теперь понятно, почему я тебя почуял. Ты же звал на помощь, да?.. Ладно, малыш, все теперь будет хорошо. Нор учился пилотированию, и кристалл полетный у нас есть.

Ощущения были странными — Грендель умер, но вместо него я нашел этого паренька. И у нас снова стало два телепата, хотя Криса, конечно, нужно еще учить. Но я не сомневался, что Хильда справится. Главное — улететь с Корабля и благополучно сесть на Гебе.

Голова болела невыносимо, перед глазами поплыли багровые пятна. Я знал, что это тримат, хотя в прошлый раз мне стало плохо только спустя двенадцать часов. На этот раз все происходило намного быстрее. Меня бросало то в жар, то в холод, и больше всего на свете я боялся не донести Криса до шлюпки. В конце концов, он и так настрадался — еле дышит от пережитого ужаса. Свет аварийных ламп становился то невыносимо ярким, то совсем тусклым, и я шел на автомате, ориентируясь только на невнятный эмоциональный шум там, где находилась шлюпка. Я все еще мог его чувствовать, хотя мысли путались, и временами я забывал имя мальчишки, которого прижимал к себе.

Не знаю, как я вышел к шлюзу. Меня там ждали — по голосу я узнал Бена, но глазами уже не видел — все застилала ровная кровавая пелена. Бен перехватил Криса и потащил его, крикнув мне, что программа работает, и началась третья накачка фазеров. Он что-то еще рассказывал про ловушки, про какие-то приборы, которые верхние натыкали сразу за входом в шлюпку и которые чуть не убили тех, кто первыми вошел в переходный тамбур. Про то, что с Нором все в порядке, его не задело, и я могу не волноваться.

Я и не волновался — у меня не осталось на это сил. Все, чего сейчас хотелось — лечь на пол, закрыть глаза и умереть. Блич говорил, что у меня, как у всех телепатов и эмпатов, слабые сосуды и склонность к кровоизлияниям. Что тримат сам по себе убьет меня раньше и вернее, чем ломка или сумасшествие, поскольку он страшно повышает давление и усиливает сердцебиение. Так оно и было — сердце колотилось в груди с бешеной скоростью, но я вряд ли смог бы сейчас сосчитать свой пульс. Голову распирало, и казалось, будто глаза вылезают наружу. Было жутко больно и очень обидно, что я не увижу нашу новую прекрасную планету.

— Ты чего стоишь? — голос Бена ввинтился мне в мозг, я поднял тяжелую, словно из бронелита сделанную руку, и попытался нащупать стенку. — Вен, тебе плохо? Ты что?

— Нормально все, — заплетающимся языком выговорил я. — Помоги мне дойти туда. Только молчи, не пугай никого. Это тримат, я выпил дозу. Иначе не слышал этого мальчишку. Пройдет, Бен.

Он выругался — тихо и замысловато, обхватил меня за пояс, помогая оторваться от стенки. Я сделал шаг, другой, увидел яркий, ударивший мне в глаза свет, ставший уже абсолютно невыносимой болью, — и упал в темноту и тишину, еще успев подумать о том, что Нору, когда он все узнает, будет очень плохо.

91