Козельск - Могу-болгусун (СИ)

какая-то мысль. Эту перемену в его взгляде заметил саин-хан.

– Я пока только приказал страже взять тебя, – сказал он джагуну, обвисшему на руках кебтегулов. – Но окончательного решения по твоей судьбе и

по судьбе последнего твоего десятка воинов я еще не принял.

– Аман! – снова вскинулся вестовой. – Джихангир, я клянусь тебе, что

буду первым и на стенах крепости Козелеск.

Саин-хан опять покосился на старого полководца, усмотрел в его черном

зрачке подобие некоего одобрения. Он оперся о подлокотники трона, одновременно откидываясь на его спинку, обтянутую шелковой тканью с золотой

вышивкой и со штандартом над головой. В уголках узких губ появилась змеиная

ухмылка:

– За то, что ты потерял почти всех своих воинов, тебя следует лишить

звания и посадить на кол, – медленно начал он говорить. – За то, что был

первым со своей сотней на стенах Ульдемира, столицы урусутов, и на стенах

непокорного Тыржика, ты достоин награды.

Джагун рванулся из рук кебтегулов, но воины ночной стражи держали

крепко, из его рта брызнула обильная слюна, видимо, у него начался припадок

из-за сильного перенапряжения. Но он быстро начал приходить в себя, это

говорило о том, что джагун умеет держать себя в руках. Обстоятельство вместе

со смелостью в его глазах повлияли на окончательное решение великого хана, хотя перед ним был не монгол, а всего лишь кипчак: – За то, что ты не принес важное известие вовремя, а стал гоняться по

лесам за богатыми урусутами, пока не заблудился и пока не наткнулся на

кешиктенов Субудай-багатура, тебе следует отрубить голову, – продолжил

джихангир, дождавшись конца припадка. Он сделал долгую паузу, не сводя

взгляда с посланника своего главного врага, но тот был уже готов ко всему, и

саин-хан заключил. – Но ты не потерял присутствия духа, не утратил боевого

пыла, поэтому тебе только вырвут остатки твоих ноздрей и ты поедешь обратно

к Гуюк-хану и скажешь ему, что джихангир всего войска дает ему два дня на

взятие крепости Козелеск.

Непобедимый, стоявший молча сбоку трона, одобрительно ухмыльнулся и

переступил с ноги на ногу. Он не имел права садиться без разрешения хозяина

шатра на ковер для высоких гостей, возле которого стоял, хотя саин-хан не

сказал бы ему ничего. Субудаю понравилось заключительное слово по поводу

судьбы джагуна, которое подтвердило в очередной раз, что ставка его и всего

курултая на внука Священного Воителя, а не на одного из пятерых его сыновей, оказалась правильной. На глазах у старого полководца наливался силой и умом

новый каган всех монгол.

– А если твой непобедимый хан не возьмет эту крошечную крепость в два

дня, я пошлю гонцов в Каракорум, чтобы курултай отозвал его из похода как

можно скорее, – добавил саин-хан и махнул рукой, чтобы сотника увели.

– Ослепительный, яшасын! – крикнул тот, заворачивая голову в тюрбане

между плечами стражников. – Пусть бог Тенгрэ продлит твои дни до

бесконесности...

Полог откинулся и сразу плотная ткань закрыла вход. Снаружи донеслись

возбужденные голоса, это кебтегулы определяли осужденного в руки палача, место которого было рядом с шатром. Затем отверстие входа окрасилось вновь

красными отсветами от костров, стражники со склоненными головами поспешили

занять места за спинкой трона.

– Саин-хан, твой брат Шейбани с другими царевичами скоро должен

подъехать на большой совет, – напомнил джихангиру Субудай-багатур, он

опустился наконец-то на ковер и поджал под себя ноги. Из впалой груди

вырвался вздох облегчения, после чего он продолжил. – Нам нужно продумать

все до мелочей, чтобы не насторожить тайной встречей Гуюк-хана, иначе он

подумает, что против него замышляется заговор и опередит тебя с дурной

вестью в Каракорум.

Бату-хан согласно кивнул, в глазах у него появилась какая-то мысль, которой он тут-же поделился со своим учителем: – Я сейчас же пошлю к нему вестовых с предложением помощи, а если он ее

отвергнет из-за непрниязни ко мне, то вестовые ему объяснят, что решение

принималось совместно с другими царевичами-чингизидами, пусть тогда он

прибудет сюда и послушает их доводы. Это послужит оправданием нашей тайной

встречи с Шейбани-ханом без него, и успокоит в мыслях по поводу заговора, –

джихангир снова подался вперед. – Нам нужно решить множество вопросов по

возвращении войска в орду без потерь, от обоза приходят известия, что там

начали бросать повозки с добром, потому что днем солнце взялось припекать и

колеса стали вязнуть в сыром снегу. По утрам и по вечерам снег схватывается

еще морозами, не давая коням пробиться копытами к прошлогодней траве, а

зерна и сена на всех давно не хватает. Весна в урусутских краях наступила

раньше обычного, если дороги развезет, то мы можем задержаться здесь до тех

пор, пока они не подсохнут. И это будет наш позор.

– Ты прав, мой молодой господин, так-же рассудил бы и твой дед, Великий

Потрясатель Вселенной, да будет ему раем Вечное Синее Небо, – согласился