Козельск - Могу-болгусун (СИ)

лишаются улья или дупла, они впивались роем во все, что встречалось на пути, не оставляя места для спасения. Защитники попрятались за плахами, образующими смотровые щели, они изредка натягивали луки и стреляли в сторону

врага, не беспокоясь за попадание стрелы в цель. При такой плотности людей и

животных на другой стороне реки вряд ли какая пролетела бы расстояние

бесполезно. Иногда оттуда доносились крики раненых, заглушаемые гулом от

топота тысяч копыт и гортанными восклицаниями. А отряды татаро-монгольского

войска, среди которых выделялись половцы, недавние союзники русичей, в

цветных клобуках с меховыми отворотами и в одежде, обшитой красными

тесемками, все крутили и крутили бесконечные круги. Они сменяли друг друга, выпуская стрелу за стрелой, вытаскивая их из туго набитых колчанов сбоку

седел с высокими спинками.

– Сколько ж их тама будя, этих нехристей, – не выдержал Бранок долгого

нервного напряжения. – Ужель под наш город нахлынула вся тугарская орда!

Защитники крепости давно разделились на десятки и сотни под

водительством княжьих гридней и заняли на стенах места, закрепленные за ними

воеводой. Вятка вместе с друзьями остался в том забороле, которое они не

успели достроить, это был их ратный бастион на большом участке прясла, который они обязаны были оборонять от неприятеля. Он облизал пересохшие губы

и покосился на берестяной туесок, оставленный одной из женок под стеной

укрепления напротив, в нем грудились моченые в капусте яблоки – самое дело

для утоления сразу жажды и голода. Но до него вряд ли кто из защитников

сейчас бы добрался, туесок со всех боков был утыкан тугарскими стрелами, видимо, он находился в так называемой мертвой зоне. Во рту у Вятки сам собой

возник кисло-сладкий привкус с запахом квашеной капусты, вызвав обильную

слюну.

– Вся орда, али не вся она тут, а нам пришла пора ратничать не на

живот, а на судьбину, – ответил он Бранку. Отмахнувшись рукой от смурных

мыслей, он поерзал спиной о дубовые бревна. – Кто бы мне подсказал, как бы

добраться до того меленького берестяного короба с яблоками.

Охрим оглянулся на туесок и поняв, что подсказки ни от кого не

найдется, криво усмехнулся, он и сам, скорее всего, думал о том же: – А ты шмыгни по полатям ящеркой, индо носом в него и уткнешься, –

отозвался он хриплым голосом. – Надо же как умудрилась поставить – ни одна

тугарская стрела его не задела.

Бранок между тем выдернул из бревна тростниковую вражескую стрелу, среди которых было много бамбуковых, длинную и с черным острым наконечником

с зазубринами по бокам, примерив ее задней частью к тетиве своего лука, гнутого из молодой ольхи, он крутнулся на одном месте к проему и, привстав

на колено, с силой потянул бычью подколенную жилу. Застыл на мгновение, затем разжал указательный со средним пальцы. Он едва успел убрать голову и

плечи, как в проем вихрем ворвались не меньше десятка злых тугарских ответа

с глиняными свистульками и в кровавом оперении. Меткости степных воинов

можно было позавидовать, вряд ли кто из козличей сумел бы попасть в цель с

такого расстояния, если бы, к тому же, стрела, пущенная из самодельного

лука, смогла перелететь русло широкой реки. Сколько бы горожане не пережили

нападений диких орд степняков, они никогда не делали ставку на оружие, обходясь луками, мечами и секирами, смастеренными местными умельцами из

подручного материала. Но многие, особнно дружинники при воеводе и запасные

ратники, не упускали случая приобрести боевую справу у гостей, наезжающих в

крепость со всех концов земли, и припрятать ее до поры до времени за

полатями. Вот и сейчас Бранок в который раз покосился на лук в руках Вятки, старшего друга, гнутый из рогов какого-то степного животного, и подумал о

том, что пришла пора доставать из-под полатей в своей истобе точно такой-же.

А может еще лучше.

– Гли-ко, индо попал! – воскликнул Охрим, прильнувший глазом к углу

нового заборола, еще не законопаченному паклей, надратой из льняных стеблей.

– Я-то?! – встрепенулся Бранок. – А ни то, прямо в широкую морду, нехристь ажник на холку коня

перекинулся.

Вятка тем временем приник к полу и ужом заскользил к туеску с яблоками, надеясь на то, что стрела его друга хоть на мгновение приведет в

замешательство плотные ряды врагов. Не доползая до желаннной добычи пару

сажен, он набросил на нее дугу лука и потянул к себе. Туесок накренился

набок, верхние яблоки покатились по доскам прясла в разные стороны, но на

дне все-же кое-что осталось.

– Вота, а мы не знали, чем смочить уста, – донеслось от глухой вежи, срубленной недалеко от заборола прямо на городне, в которой занимали оборону

другие ратники. Вежи не пробивали основанием стену крепости насквозь, а

гнездились наседками по ее верху. – Мы тоже думали привязать к стреле бечеву

да стрелить в лыковый короб, а ты, Вятка, дивье показал нам луком.