Козельск - Могу-болгусун (СИ)

старый полководец. – Если бы не Тыржик, этот маленький город, под которым

нам пришлось задержаться на четырнадцать дней, войско успело бы перейти по

снегу самые широкие урусутские реки и без потерь оказаться на степных

просторах. А теперь нам придется лишиться большей половины добычи, захваченной воинами, потому что тащиться со всем этим добром по

надвигающемуся к нам с юга половодью будет невозможно.

– Да, это так, – кивнул головой джихангир. – А если мы задержимся и

возле Козелеска, то этот вопрос осложнится еще больше.

– Теперь все зависит от Гуюк-хана и его правой руки Бурундая, – добавил

Субудай-багатур. – От их воинского умения брать крепости без нашей помощи.

Широкое лицо Бату-хана снова стало наливаться дурной кровью, он нервно

подергал щекой:

– Этот выскочка способен только держать нож за пазухой и нападать со

спины, – прошипел он сквозь редкие зубы, вспоминая случай, произошедший в

его шатре перед взятием столицы урусутов Ульдемира, когда был убит в

окрестностях Коломны самый младший из чингизидов Кюлькан, погнавшийся за

отрядом конных урусутов и попавший в их засаду. Тогда вместе с ним были

опущены в могилу живыми, кроме его любимых лошадей, сорок самых красивых

урусутских девушек-девственниц. А Гуюк-хан после этого нашел еще один повод, чтобы обвинить джихангира в гибели царевича, и наброситься на него с

кинжалом в присутствии других чингизидов. Тогда все обошлось без единой

царапины на непримиримых врагах, но этот факт не давал никакого повода для

успокоения. Саин-хан сузил тонкие губы в белую нитку. – Крепость Козелеск

должна быть взята этим хитрым манулом-степным котом, ублажающим себя, как и

царевич Бури, турсуками хорзы и орзы и меняющим женщин по десятку за одну

ночь.

Непобедимый вскинул круглую голову с натянутым на нее собачьим

малахаем, глубокие морщины на его лице собрались в маску полного одобрения

высказанному хозяином шатра, что бывало довольно редко. Он почувствовал

вдруг, что за утверждением о безоговорочном взятии крепости должен

последовать вывод, доступный только людям, одаренным большим умом. А

джихангир продолжал:

– Мы не имеем права оставлять в стране урусутов ни одного города, оказавшего нам сопротивление, не взятого нами и не разрушенного до

основания. Это может послужить примером для врагов, оставшихся в живых, чтобы они начали собирать против нас новое войско и отказа урусутов платить

дань, которой мы их обложили.

Старый полководец закачался на ковре взад-вперед и издал громкое

восклицание, не в силах сдержать радости, возникшей в его впалой груди от

последних слов ученика:

– Сейчас ты абсолютно прав, саин-хан! – воздел он руки вверх, с трудом

поднимаясь с места. – Это слова не просто великого полководца, а

государственного мужа, думающего о своем народе на века вперед.

Джихангир тоже сошел с трона, ему претило, как и мудрому воину, стоявшему перед ним, выражение высоких чувств, чтобы скрыть волнение от

похвалы, он прошел на середину шатра:

– Мы должны встретить моего брата Шейбани-хана и других царевичей у

входа, сейчас надо добиться от них абсолютного доверия к себе, чтобы перевес

в силах был на нашей стороне, – открыл он главные козыри перед верным другом

своего деда. – Ведь нам предстоит вернуться в эту страну и пойти дальше, до

последнего моря, как завещал нам Священный Воитель. И кто будет во главе

объединенного войска в следующий раз, зависит только от нас, и даже в этот

момент.

Но великий полководец вдруг сменил одухотворенное выражение на лице на

едва заметное недоумение, он даже немного сгорбился, прижав к впалой груди

высохшую руку и превратившись снова в старого и бездомного пса, еще не

растерявшего былого величия:

– Джихангир, я против такого поступка, он покажет перед чингизидами

твою слабость и раскроет твои замыслы на будущее, – непривычно громко

воскликнул Субудай. – Сейчас тебе нужно умножать власть не только

убедительными победами над урусутами, но и действиями. Ты должен встретить

родных братьев и остальных родственников, восседая с непроницаемым лицом на

походном троне, чтобы ни одно движение не смогло выдать твоих истинных

чувств и намерений. Тогда царственный вид прибавит к твоим великим победам

еще один плюс, который застрянет у них поперек горла.

Бату-хан быстро вскинул голову и вперился в преданного учителя

немигающим взором, ему впервые довелось услышать от него подобное

откровение, Субудай вел себя сдержанно со всеми, тем более с ним, внуком

Потрясателя Вселенной, покинувшего этот мир. Но сейчас старый полководец в

ответ на его откровения тоже не стал скрывать тайных мыслей, и они сказали

джихангиру о многом, о том, что у него есть два сына, которых он мечтает

увидеть не только темниками, но на вершине власти в Каракоруме, где заседал

курултай, а так-же об отношении к другим чингизидам, занимавшим по его